Когда недавний приступ тревоги остался позади, я погрузился в сомнения.

Может, все это глупая затея. Я сомневался в том, стоит ли рассуждать на такую трудную тему. Но потом решил, что как раз замалчивание и есть самая большая проблема. Оно является причиной срывов на работе и в школах. Из-за него больницы и клиники по лечению зависимостей переполнены, а статистика суицидов неуклонно растет. В конечном итоге я решил, что лично для меня очень важно понять все это. Я хочу найти причины для позитивного настроя и способы быть счастливым, но сначала необходимо увидеть реальное положение вещей.

Я, к примеру, хочу понять, почему мне страшно сбавлять темп, словно я тот автобус из фильма «Скорость», который взорвался бы, если бы снизил скорость до 50 километров в час. Я хочу разобраться, есть ли взаимосвязь между моей личной скоростью и скоростью мира.

Причина проста и отчасти эгоистична. Мысль о том, куда может завести меня мой ум, вводит меня в ступор, ведь я знаю, где мы с ним уже побывали. Я также подозреваю, что мой образ жизни в двадцать лет стал одной из причин моей болезни. Алкоголь, проблемы со сном, стремление быть кем-то другим и социальное давление в целом. Я ни за что не хочу возвращаться в то состояние, поэтому меня заботит не только то, куда стресс может завести людей, но и откуда он, собственно, берется. Мне интересно: если иногда я оказываюсь на грани срыва, возможно ли, что одна из причин тому – мир, который иногда оказывается на грани срыва.

Срыв[5] – крайне неоднозначный термин, поэтому профессиональные медики избегают его использования; однако можно догадаться о буквальном значении этого слова. По большому счету, срыв – это нарушение; словарь дает два значения: 1) механическая поломка, механический отказ; 2) крах отношений или системы.

Перед срывом не так уж сложно заметить предупреждающие сигналы, причем не только внутренние, но и внешние. Возможно, это прозвучит слишком пафосно, но наша планета движется к краху. По меньшей мере нет сомнений в том, что она меняется во многих отношениях – технологическом, политическом, экологическом. Меняется быстро. Поэтому сейчас – больше, чем когда-либо, – нам необходимо понять, какие изменения внести в мир, чтобы он никогда не поломал нас.

Жизнь прекрасна (но…)

Жизнь прекрасна.

Даже современная жизнь. Наверное, особенно современная жизнь. Мы окружены несметным количеством сиюминутного волшебства. Мы можем взять гаджет и связаться с человеком на другом полушарии. Когда мы выбираем место для отпуска, мы можем почитать отзывы людей, которые неделю назад останавливались в приглянувшейся нам гостинице. Мы можем разглядеть все дороги в Тимбукту на спутниковой карте. Когда мы болеем, мы можем пойти к доктору, получить антибиотики и вылечить заболевания, которые раньше убивали нас. Мы можем пойти в супермаркет и купить питахайю из Вьетнама и вино из Чили. Если политик заявляет о чем-то, с чем мы не согласны, в наши дни не составляет никакого труда озвучить свои возражения. Нам доступно больше информации, больше фильмов, больше книг, больше всякой всячины, чем когда-либо.

В девяностые годы слоганом Microsoft была фраза: «Куда ты хочешь пойти сегодня?»; вопрос, конечно, был риторическим. В век информационных технологий на него есть ответ: «Куда угодно». Согласно философу Сёрену Кьеркегору тревогой может быть «головокружение свободы»[6], но свобода выбора – это ведь настоящее чудо. Однако выбор бесконечен, а наша жизнь имеет временные рамки. Невозможно прожить все жизни, посмотреть все фильмы, прочитать все книги или побывать во всех уголках этой прекрасной планеты. Вместо того, чтобы впадать в ступор из-за своих ограничений, нам нужно скорректировать выбор, стоящий перед нами. Нам необходимо выяснить, что именно хорошо для нас, и отбросить то, что нам не подходит. Нам не нужен другой мир. В нашем мире есть все, что нам нужно, но только если мы перестанем думать, будто нам нужно сразу все.

Невидимые акулы