— Позвонить Илвару, — отдала я четкий приказ в микрофон, услышав через миг длинный гудок, а после рокочущее:

— Привет, дочка.

— Спасибо за подарок. Я уверена, это была твоя идея. Мама бы не позволила.

— Понравился?

— Не то слово. Я сейчас в нем.

— Я подумал, что с твоей работой это будет самое то, — бархатистый смех Илвара пощекотал слух, и я невольно улыбнулась.

— Да. Это точно. Извини за то, что не приеду сегодня вечером.

— Понимаю. Тебе с нами скучно.

— С вами — нет, — возразила я, почему-то испытывая неловкость от этого признания. — Если закажешь для нас троих где-нибудь столик на выходных, я с удовольствием проведу с вами время.

— Договорились.

Как же мне нравится его краткость и быстрая реакция. Промышленный магнат Илвар Ривз принадлежит к тому типу мужчин, кто мало говорит, но много делает.

— Тогда до выходных.

Связь отключается как раз в тот момент, когда флайкорт начинает опускаться перед оцеплением силовиков, и мне стоит большого труда сдержать улыбку, наблюдая за реакцией шефа на мое появление.

Вообще-то Люк Мэйсон — отличный мужик, когда не орет и не брызжет слюной, пытаясь донести до меня какую-то абсурдную чушь, смысл которой всегда в нескольких словах заключается в одном: «Ривз, не лезь на рожон». Спрашивается, зачем тогда меня позвал?

Вот и сейчас, шагнув мне навстречу, он с перекошенным лицом уставился на флайкорт, а потом зашипел, как змей, уже на меня:

— Ривз, ты где это взяла? Ты что, угнала аппарат из штаба?

— Успокойтесь, это подарок родителей.

Мэйсон заглох на пару секунд, а потом снова начал орать:

— Значит так, Ривз. Руководство операцией берешь на себя. Объект находится на девятом этаже. Джим О ’Нил, тридцать четыре года, наркодилер, входит в клан Робби Боуза. Двери этот урод заблокировал. С ним в комнате два трупа и три заложника. Двое из них — дети. Говорят, что Джим с дружками всю ночь играл и нюхал скрапс. Под утро они что-то не поделили и начали палить друг в друга из ривольфов. Когда соседи вызвали службу контроля, О’Нил уже успел грохнуть дружков, потом ранил нескольких соседей, а свою бабу и ее детей взял в заложники.

Я подняла голову, рассматривая здание и выискивая на соседнем удобную точку для обстрела.

— На меня смотри, когда я с тобой разговариваю, — завыл, как сирена, Люк. — Там на окнах опущены ролеты, и этот придурок пообещал расстрелять детей, если мы начнем штурмовать дом.

— Понятно, — я стащила с головы шлем, оставив только переговорное устройство.

— Что тебе понятно? Что тебе понятно? Бла, бла, бла… — Мэйсон что-то орал, распинался предо мной, краснея от напряжения и злости. С каменным лицом я смотрела на губы мужчины, пропуская его вопль мимо ушей бесцветным фоном. Гунди-гунди, мне твой голос приятен.

— Ты меня поняла, Ривз? — рявкнул Люк, и я, вскинув вверх подбородок, крикнула еще громче, чем он:

— Так точно, шеф.

Мэйсон замер, недоверчиво нахмурившись.

— Иди, Ривз. И без самодеятельности, — наконец нравоучительно закончил начальник.

Я попыталась изобразить на лице максимум покорности:

— Вы же меня знаете, шеф.

— Вот именно, что я тебя знаю, — безысходно и как-то устало вздохнул он. — Шлем надень, — гаркнул напоследок Мэйсон в мою удаляющуюся спину.

— Обязательно, — улыбнулась ему я, но как только прошла кордон и оказалась в доме, тут же отдала мешающий мне работать атрибут защиты Полу Джонсу, который выбежал мне навстречу.

— Чье подразделение сейчас наверху? — поднимаясь с ним по лестнице мимо выставленных по всему периметру эйторов, спросила я.

Пол замялся и криво усмехнулся:

— Тебе не понравится.

— Что ты здесь делаешь, Ривз? — слетевший с верхнего пролета голос застиг меня с поднятой над ступенькой ногой, заставив перевести взгляд на обладателя красивого баритона. Обладатель баритона, к слову, тоже был ничего. Внешне. А внутри…