Макани разгладила толстовку на груди и зашагала прочь.

– Ты никогда нас не слушаешь, – прокричал вслед Дэрби. – Почему?

Алекс вздохнула.

– Удачи, конфетка.

Напряжение, нараставшее внутри Макани месяцами, готово было вырваться наружу. Может, Олли и не заслуживает ее помощи, но она все равно собиралась попробовать. Может быть, это связано с тем, что в предыдущей школе Макани хотелось бы, чтобы ей кто-то помог. Или, возможно, из-за Хэйли, из-за этого страшного происшествия, в котором уже никто не может помочь. Макани бросила взгляд на друзей и пожала плечами.

Повернувшись вперед, она увидела, что Олли смотрит на нее – без злости или любопытства. Недоверчиво.

Макани храбро направилась к нему. Она всегда выделялась среди сверстников. Их кожа была на несколько оттенков светлее, чем ее, а вдохновленный серфингом гардероб был ярче, чем принято на Среднем Западе. Она не собирала свои естественные кудри в прическу и при движении уверенно покачивала бедрами. Это был обманный маневр, чтобы люди не задавали вопросов.

Олли бросил еще один взгляд на спортсменов, все еще кричащих и рисующихся друг перед другом, убрал в сторону болтающийся тюль и зашел в школу. Макани нахмурилась. Но когда она открыла дверь, он ждал ее с другой стороны.

– О, – вздрогнула Макани.

– Да?

– Я… я просто хотела сказать, что они идиоты.

– Твои друзья? – спросил Олли с каменным лицом.

Макани поняла, что Олли пока держит дверь открытой и видит Дэрби и Алекс через развевающийся прозрачный тюль. Они наблюдали за ними с другой стороны площадки. Макани отпустила дверь, и та с грохотом захлопнулась.

– Нет, – сказала она, пытаясь улыбнуться, – остальные.

– Да, знаю. – Его лицо оставалось бесстрастным, настороженным.

Улыбка сползла с лица Макани. Она скрестила руки на груди, словно защищаясь, пока они изучали друг друга. Их глаза находились почти на одном уровне, Олли был всего на три-пять сантиметров выше нее. Они стояли так близко, что Макани могла рассмотреть новый цвет волос Олли. Даже кожа его головы была ярко-розовой: понадобится время, чтобы краска полностью смылась. В его виде чувствовалась какая-то уязвимость, и Макани снова смягчилась. Она ненавидела себя за это.

Она ненавидела себя по многим причинам.

Макани злилась, что Олли так сильно зацепил ее, хотя знала о его репутации. Злилась, что заставила себя думать, будто он ей безразличен, хотя знала, что это не так. И из-за того, как закончились их отношения. Внезапно. Молча. Это был их первый разговор с конца лета.

Может быть, если бы мы изначально больше разговаривали…

Они никогда много не говорили. В то время она даже была благодарна Олли за это.

Он не отрывал взгляда своих светлых глаз от нее, словно хотел что-то найти. Кровь в венах запульсировала. Почему-то внезапно возникло чувство, что сейчас жаркий летний день и они идут в супермаркет.

– Почему ты здесь? – спросил он. – Ты не разговаривала со мной весь семестр.

Макани сразу же разозлилась.

– Могу сказать то же самое о тебе. И я сказала, что хотела. О наших одноклассниках. О том, что они идиоты и все такое.

– Ага, – напрягся Олли, – это ты и сказала.

Макани издала смешок, чтобы показать, что он ее не задел, хотя оба знали, что это не так.

– Отлично. Забудь. Я просто пыталась быть другом.

Олли промолчал.

– Всем нужны друзья, Олли.

Он слегка нахмурился.

– Но, очевидно, это невозможно. – Одним резким толчком Макани распахнула дверь. – Отлично поговорили. Увидимся в классе.

И, выскочив, уткнулась прямо в тюлевый занавес. Макани чертыхнулась, пытаясь высвободиться, но лишь больше и больше запутывалась в темно-красной сетке. На площадке поднялся громогласный рев: кричала хаотичная толпа восторженных зрителей.

Наконец-то началась драка.