Глава 41

Мелкий дождь кротко барабанил по окну спальни, свет уличных фонарей выхватывал косые струйки. По крайней мере, уже не снег.

Прошло десять дней с тех пор, как меня доставили домой на вертолете мистера Верстеега. Рейнджер парка нашел Wrangler на обочине и уведомил окружного шерифа, а тот сообщил моему папе и родителям Корби, что мы так и не доехали до Айдлвайлда. Не дожидаясь, пока шериф организует поисковую операцию, мистер Верстеег немедленно нанял двух волонтеров-спасателей и поднял в воздух свой вертолет, отправившись на поиски. Интересно, стремился бы он так настойчиво в свое имение, если бы знал, что его там ждет?

Полежав в больнице с переохлаждением и обезвоживанием, я дала полный отчет полиции. Рассказала им, где найти карту Келвина и останки Лорен Хантсмен. Родители девушки прилетели забрать тело дочери, событие освещали все местные новостные каналы. Я не смотрела – глядя на Хантсменов, невозможно было не вспомнить о… нем.

С Корби мы после той ночи в Айдлвайлде не разговаривали: ее телефон был выключен, и я даже не была уверена, что семья осталась в городе. Окна в их доме не светились. Возможно, просто чтобы отвадить репортеров, осаждавших дом.

Я не знала, что сказать, когда снова увижу Корби. Я рассказала полиции о Келвине. Она, насколько я понимала, сочла это предательством, как и вся ее семья: из-за меня тайна Келвина выплыла наружу.

Что стало с Джудом, я не позволяла себе даже гадать. Он ушел в лес, истекая кровью, избитый, полураздетый. Его ждали мороз, голод и полиция. Шансы на выживание ничтожны. Может быть, через несколько недель какие-то туристы наткнутся на его замерзшее тело, и тогда я услышу о его смерти в новостях? Зажмурившись, я выбросила все мысли из головы – думать было слишком больно.

Спустившись вниз перекусить перед сном, я была рада обнаружить на кухне брата, который, облокотившись о кухонный стол, жевал бутерброд с арахисовым маслом. Обычно мы с Иэном постоянно ругались, но с тех пор, как я вернулась домой, он был необычайно нежен со мною, и я прямо-таки с нетерпением ждала, что он составит мне вечером компанию.

Брат намазал маслом очередной кусок хлеба, сложил пополам и запихал в рот целиком.

– ‘оэшь тоэ? – промычал он.

Я кивнула, но, выхватив у него банку и нож, занялась бутербродом сама. Иэн не скрывал изумления, глядя, как я аккуратно размазываю масло по хлебу.

– Ты что, действительно умеешь делать бутерброды?

– Кончай выпендриваться.

– Папа сказал, сегодня ты сама постирала свои вещи. Это правда? – Он округлил глаза, изображая неподдельное удивление. – Кто вы, девушка, и что вы сделали с моей сестрой?

Закатив глаза, я уселась на стол.

– На случай, если давно не говорила тебе этого: я рада, что ты мой старший брат, – Я ласково погладила его по голове. – Даже когда ты на меня наезжаешь.

– Хочешь, посмотрим какое-нибудь кино?

– Только если ты сперва почистишь зубы. Терпеть не могу, когда от тебя пахнет арахисовым маслом и попкорном.

Брат театрально вздохнул:

– А я уж было поверил, что ты изменилась.

Мы плюхнулись на пуфики перед телевизором, и Иэн щелкнул пультом. Десятичасовые новости были в самом разгаре.

Девушка-корреспондент бодро щебетала:

– Келвин Верстеег задержан по обвинению в четырех убийствах первой степени и двух покушениях на убийство и препровожден в исправительное учреждение округа Титон. По сообщению наших источников, Верстеег, скорее всего, будет признан невменяемым и неспособным предстать перед судом. Его мозг получил серьезное повреждение при попытке самоубийства, совершенной незадолго до ареста, и, как ожидается, он будет помещен в психиатрическую клинику штата для надлежащего лечения.

– Хочешь, выключу? – поспешно предложил Иэн, бросив на меня обеспокоенный взгляд.