Но растерялся Рябцев от другого.

– Да, я слышал. Но… – опер собрался с духом. – Сергей Вениаминович, я честно говоря не совсем понимаю… При чем здесь я?

Лопатин вперил в него изучающий взгляд.

– Ты три года в архиве просидел. Проклинаешь, наверное, все это.

– Спорить не буду, – робко ввернул Рябцев. От слов Лопатина у опера ёкнуло сердце. Этот момент, вот оно. Свершилось. Его возвращают к оперативной работе. Рябцев не мог поверить. Словно сон. В голове сразу мелькнула мысль, что первым делом он позвонит жене. Вика должна знать. Пусть ценит то, что чуть не потеряла.

Словно в подтверждение его мыслей, Лопатин задал вопрос в лоб:

– Хочешь вернуться в обойму, так сказать?

Все сошлось. Рябцев много лет работал по угонам, и работал очень неплохо. Что греха таить, до того косяка со стукачом непосредственного шефа Рябцев считался одним из лучших в подразделении. Сейчас в районе Домодедово произошли два убийства. Это уже серия. И опера, судя по всему, хотят проверить версию по линии угонщиков и автобанд, ошивающихся в этой части Подмосковья. И тут они вспомнили про старого доброго Рябцева!

Он с трудом сдержался, чтобы не просиять.

– Спрашиваете, товарищ полковник. Еще бы. Конечно.

– Это все ерунда, – шеф УВД кивнул на личное дело Рябцева. – Как я понял, у вас был конфликт с твоим бывшим шефом, Курбатовым. Так вот Курбатов у нас уже год как не работает. И как бы все можно устроить. Как ты на это смотришь?

Лопатин словно пытался убедиться в очевидном. Но в тот момент Рябцев еще не понимал, что за этим стоит.

– Я готов, Сергей Вениаминович, само собой, – горячо выпалил опер. – Черт, да я… Простите. Спасибо! Я этого момента, честно говоря, давно жду. Уже и не думал… – выдохнув, Рябцев решил брать быка за рога. – Вы спрашивали про убийство на трассе. Я там нужен? Мне выезжать на место? Они еще работают?

– Погоди ты, – буркнул Лопатин. Покопавшись в бумажках, натыканных в перекидной календарь, полковник выудил мятый квадратик бумаги для записок и протянул Рябцеву. – Вот. Здесь адрес. Езжай в Москву.

Опер взял бумажку, машинально глянул на каракули.

– В Москву?

– К нам прикомандирован следователь из центрального аппарата Следственного комитета, – проворчал шеф УВД. Очевидно, сей факт его не особо радовал. – Какой-то важняк из главного следственного управления. Заберешь его и повезешь на место. Ну и дальше, куда он скажет. Считай, что ты временно переходишь в его распоряжение.

Лицо Рябцева вытянулось. Это был как удар под дых. Теперь все стало понятно. Он встретился глазами с Лопатиным.

– То есть… То есть, я как бы его водитель?

Лопатин пожевал слова во рту перед тем, как нехотя проворчать:

– То есть как бы да. – полковник решил, что можно и подсластить пилюлю, хотя мог этого не делать: – Послушай, Рябцев. Я даю тебе шанс. Покатаешь этого московского хмыря. Неделю, может две. Потом он свалит назад, а мы с тобой что-нибудь придумаем. Тем более что принимать участие в настоящей работе – это ведь все равно лучше, чем сидеть в подвале и сканировать документы для архива?

Что оставалось Рябцеву? Подавленный, он лишь кивнул:

– Так точно.

***

Московский следак произвел на Рябцева самое неприятное впечатление, которое только можно было. И это при том, что в целом Рябцев отлично ладил с людьми, а до ссылки в подвал и в управлении считался рубахой-парнем.

Следака он подобрал около жилого дома на тихом и сонном Тушинском проезде в Северо-Западном округе. Тот стоял с кожаной папочкой подмышкой и смотрел в пространство. Рядом на тротуаре стояла спортивная сумка, плотно чем-то набитая. Угрюмый, худосочный, с впалыми щеками и острым носом, он выглядел болезненным. А в его взгляде, которым тот одарил тормознувшего рядом Рябцева, было что-то, заставившее опера внутренне содрогнуться.