Прошу отослать назад второй гравицикл, обещают связаться, едва выяснят, каким образом здесь оказалась лео-пума. Помогают сгрузить Антера в машину, не слишком заботясь о его комфорте, отъезжаю, набираю максимальную скорость. Наскоро проверяю на предмет камер и жучков, кажется, нет. Укладываю поудобнее, снимаю повязку. Достаю те самые ножнички, аккуратно срезаю рукава свитера и рубахи — ножнички ускоряются, производя действие почти мгновенно. Разрезаю одежду на груди.

Наконец-то спускаю брюки, снимаю с бедра микромедика, прикладываю к плечу Антера. Чуть не забываю одеться обратно — прибор разражается возмущённым отчётом прямо мне в голову, вкалывает пациенту обезболивающее и сильный антибиотик, а также противоядие — оказывается, слюна лео-пумы содержит что-то не слишком полезное для людей. Снотворное пока не хочу давать — Антер и так почти в отключке, боюсь пропустить какой-нибудь симптом.

Оставляю включенной связь между нашими коммами, на всякий случай запускаю защитное поле вокруг гравикара. Заскакиваю в номер, проверяю на предмет слежения, снова работает пара камер.

Лайлы нет, искать некогда. Ладно, у меня здесь не так много спецсредств, почти всё на мне и в сумочке, разве только пара замаскированных приборов в сейфе. Становлюсь так, чтобы с камеры было не видно, что беру, сгружаю одним движением из сейфа в сумку всё имеющееся. Прихватываю своего медика, оставляю Лайлин пульт. Не могу я рисковать, попрошу Клима проконтролировать. Оставляю распоряжение впустить рабыню, продукты в наличии, не умрёт. Вещи не собираю, забираю только сетевик Антера, мчусь вниз. Кажется, в машину никто прорваться не пытался, залезаю, гоню к яхте.

Антер лежит с закрытыми глазами, но вроде полегчало немного. Обезболивающее должно было сразу подействовать. Дыхание ровнее, только горячий очень, волосы спутались. Сижу на полу, глажу лоб, стараюсь не искусывать губы.

Подлетаю прямо на палубу, вышвыриваю вещи, коммуникатор начинает названивать — не отвечаю. Чуть тормошу Антера:

— Сможешь выйти?

— Конечно, госпожа, — бормочет, поднимается, подхватываю под здоровую руку, усаживаю на спешно образованное кресло. Отпускаю гравикар, отплываю, связываюсь с диспетчером — прошу выпустить через поле. Выпускают спокойно, уже в океане вздыхаю почти с облегчением. Уговариваю Антера спуститься вниз.

— Вот так, мой хороший… — бормочу. — Потихонечку… Ещё немножко…

Почти наваливается на меня, тяжело дышит, кажется, у него озноб. Укладываю в кровать, раздеваю, мимоходом запуская проверку на прослушку. Похоже, никто яхту не взламывал, хорошо. Закидываю вещи внутрь, бегу в рубку, включаю трансформацию в гравилёт и выбор кратчайшего, скорейшего маршрута домой из всех возможных. Расчётное время — около четырёх часов, с учётом необходимой петли для подлёта к столице и максимальной допустимой скорости. Давай, Браги, милый, пожалуйста, мой хороший, помоги!

Наконец-то возвращаюсь к Антеру, смываю с него засохшую пещерную грязь, беру походного медика. Подношу к руке, медик разражается красными огнями и сообщениями, что ресурсов не хватает, нужен прибор большей производительности и области воздействия. Медленно, постепенно уговариваю залечить хотя бы поверхностные раны, по сантиметру, да снять воспаление. Перехожу к груди. Костей не трогаю, медкабина срастит, но внутренние органы тщательно сканирую, а раны заживляю. На особо глубоких остаются шрамы, но это тоже поправимая в медкабине ерунда. Нам бы ничего скороразвивающегося не заполучить.

Плечо хорошо ободрано, когда это он? Залечиваю.

Часа два работаю с медиком, пока не показывает стабильное состояние, чуть выдыхаю. Сверяюсь с курсом, летим нормально, море чистое и спокойное, глубокая ночь. Никого здесь сейчас нет.

Антера продолжает трясти, рука всё ещё распухшая и не шевелится, но хотя бы уже не такого жуткого синюшного отлива. Снотворное давать по-прежнему боюсь, потерпи до медкабины, родной.