Оборачиваюсь, не сдерживая удивления. Он стоит у стены напротив с огромным букетом бордовых роз в руках. Красивые. Жаль, я не люблю срезанные цветы. В них нет жизни, как и в мужчине, что их принес. Стального цвета костюм совершенно не подходит под его серые глаза, в которых ни единого намека на эмоции, и бледную кожу. Модная прическа слегка растрепалась, делая его чуточку похожим на живого человека, а не восставшего зомби с кровавыми цветами.

— Паршиво выглядишь, — констатирую факт без единого намека на жалость. Морщится, не одобряя мой тон. Сам просил: никакой жалости. Получите-распишитесь.

— Трудный день, — пожимает плечом и кладет розы на пол у своих ног. Переступает, на ходу стягивая пиджак.

— Проблемы с клиентом? — сглатываю, наблюдая, как следом летит черная льняная рубашка, сопровождаемая перестуком брошенных на пол запонок.

— Клиент в порядке. Как всегда. Ты молодец, Кира. Я тобою доволен.

— Клуб?

Качает головой, замерев в паре шагов от меня.

— Даже не знаю, как ты все успеваешь…

— Раздвинуть ноги не занимает много времени. Тебе ли не знать, Мэт, — на этот раз впрыскиваю в слова немного злости.

Мэт смеётся, громко и звонко. И я спиной ощущаю, как дрожат стекла. Или это я?

— Хочешь испытать мою выносливость? — выгибает бровь, внезапно отсмеявшись.

Качаю головой.

— Сегодня не твой день, Плейбой.

— Все дни — мои, детка. Тебе ли не знать, — с коротким смешком.

Да, я знаю. Он может прийти, когда вздумается, и получить меня, если захочет.

— Тогда бери меня, чего медлишь, Плейбой? — прилипаю к стеклу. Прохладный ветерок щекочет затылок, а холод стекла — оголенную в вырезе платья кожу. Вздрагиваю, мысленно возненавидев тематические вечеринки и идиотский дресс-код сегодняшнего вечера: обнаженная женская спина.

Он медлит, потому что до одури боится высоты и это единственная слабость, которую он позволил мне увидеть.

— Не играй со мной, детка, — сквозь зубы. И на дне серых глаз вспыхивает недовольство, помешанное на желании. Проклятье! Я совсем забыла, что эти игры его заводят.

— Мэт, я опоздаю в клуб.

— К дьяволу!

И в два шага сокращает расстояние между нами. Закрывает глаза, ладонями упёршись в стекло над моими плечами.

Он дрожит, и дыхание рвется от страха и желания. Чертов извращенец даже сейчас хочет просто трахнуть меня.

— Я сдохну, детка, — шепот опаляет ухо, — но все равно трахну тебя в этом платье. Хочешь прямо так? На виду у всего города?

И толкается в меня стиснутым тканью брюк членом.

— Может, тебя это возбудит?

Рывок и я распластана по окну, а холодные пальцы сминают ткань, раздвигают мои ноги, ныряют под трусики, где сухо, как в пустыне Сахаре.

— Сука, — рычит, толкаясь пальцами между складочек. Сжимаюсь вся и закусываю губу от боли. — Для других течешь, как последняя сучка, а для меня не хочешь. Да, Кира? Забыла, откуда я тебя вытащил?

Таранит пальцами плоть. Я пытаюсь расслабиться, но мне больно. Внутри жжет и хочется сбежать. Но…я Кира Леманн, раздери всех дьявол.

— Ну это же тебе невтерпёж… — задыхаясь от жгучей боли. Сжимаю кулаки, закусываю большой палец.

— Да, детка, я хочу тебя. А когда я хочу тебя, ты должна быть готова. Всегда.

Вынимает пальцы и снова разворачивает к себе лицом.

Надавливает на плечи, заставляя опуститься на колени. Послушно опускаюсь перед ним, уже зная, что будет дальше.

— Не хочешь удовольствия, подари удовольствие другому. Давай, детка, помоги мне расслабиться.