— Как хорошо, что я повар, — деловито произнес Жора и пошел следом за боссом.

— Я ел твою стряпню и точно знаю, что ты не повар, — крикнул ему вдогонку и начал подниматься с матов.

Глава 2. Полли

— Пока, Поль! — крикнула мне вслед Катька — коллега по работе в кафе, такая же официантка, как и я.

— Пока, — махнула ей рукой и вышла из кафе в прохладный апрельский вечер.

Уже несколько дней погода не спешила радовать население нашего города теплом и обрушивала на землю потоки дождей, снега и града, что неминуемо превращались в кашу под ногами.

Надела наушники, включила любимую музыку в телефоне и направилась в сторону автобусной остановки, чтобы добраться домой и, наконец, отдохнуть от этого сумасшедшего дня.

Едва подошла к дому, как почувствовала что-то неладное. Так было всегда: особое чувство внутри меня, которое, возможно, можно назвать интуицией, безошибочно подсказывало мне о том, что дома творится очередной мрак.

Так оно оказалось и в этот раз.

Стоило мне подняться на свой этаж, как уже на лестничной клетке я учуяла запах алкоголя и услышала звук приглушенной музыки, доносящейся из моей квартиры. Вдохнула полной грудью и открыла дверь. Поморщилась от сплетения запахов, что ударили мне в нос, едва я вошла в квартиру. Дешевый алкоголь, сигареты, мужской пот и грязные носки — так пахнет очередной праздник без повода, что регулярно создает моя мать.

Из кухни донесся громкий смех, как минимум, двух мужчин. Среди них был слышен и слабый смех моей матери.

Скинула промокшие кеды, куртку повесила на крючок в прихожей. По пути в кухню закинула рюкзак в свою комнату и прошла к эпицентру торжества и смердящих запахов.

— О, Полиночка уже вернулась! — воскликнула мать, словно и в правду была рада моему возвращению.

— Вернулась, — кивнула я и оглядела собравшихся за столом, не пытаясь скрыть своего к ним отвращение. — Встали и пошли вон отсюда.

— Девчуль, ты… — попытался возразить один из «джентельменов».

— Молча встали и вышли. Оба, — перебила я его, сохраняя на лице хладнокровие и сталь в голосе.

Оба мужчин с изрядно пропитыми, опухшими харями, недоуменно посмотрели на мою мать, которая не спешила вставать на чью-либо сторону. Она точно знала, что я добьюсь своего и выставлю из квартиры любого, кто не вызывает у меня хоть сколько-нибудь симпатии.

Поняв, что движения со стороны незваных гостей в сторону двери не намечается, схватила со стола недопитую бутылку водки и без малейших сомнений вылила её содержимое в раковину, наблюдая за тем, как лица всех троих сидящих за столом исказились болью и ненавистью ко всему моему существованию.

— Ты че делаешь, дура?! — наконец, опомнился самый смелый и лысый из них. Поднялся со стула и стремительно начал приближаться ко мне.

Без раздумий разбила пустую бутылку о край столешницы гарнитура и прижала оставшееся в руке горлышко с заостренными краями к его жирной шее. Если не знать, что между головой и плечами находится шея, то её можно было бы и не заметить.

— Вон из моей квартиры, — мой голос был максимально ровным, тон холодным и не терпящим возражений.

Мужик понял, что со мной шутки плохи и, подняв руки, сделал несколько шагов назад, пока не наткнулся задницей на стол.

— Пойдем отсюда, — опомнился второй мужик. — Ебанутая какая-то приперлась.

Мать за все это время не проронила ни слова, молча созерцая поверхность стола прямо перед собой. Так было всегда на протяжении уже более семи лет: она создает проблему — я её решаю, потому что иначе не только её жизнь, но и моя собственная окажется под угрозой.