Она сидела, с отсутствующим видом слушая Спесивцева. Словно меня и не было в конференц-зале. А сама, скинув туфельку, продолжала свое развратное действо.

Впервые в жизни я понятия не имел, как вести себя в собственной же компании. Громко возмутиться? Крикнуть, чтобы она прекратила? Выставить вон? Чтобы потом ее презирали все — от уборщицы Айгуль до Татьяны Федоровны? Нет. На это я пойти не мог, даже после всего, что она сделала.

Встать и выйти, прикрывшись срочным делом? Ха. И как это я, интересно, встану в нынешнем-то состоянии? Не идти же бочком с бумагами вместо щита?

Я сверлил Катю взглядом, ждал, когда она обратит на меня внимание. Чтобы жестом показать: «Прекрати немедленно! Убью!» Но она мирно сидела и слушала, как десятки ее коллег. И никто бы не заподозрил ее в подобных манипуляциях. Ну и хитра! Чертовка!

Я попытался оттолкнуть ее ногу, но она была настойчива. Придвинулась к столу, двинулась выше, дальше… Пока аккуратная ступня не накрыла мою ширинку. И почему я не заказал столы пошире?! Вот, значит, почему во всех других фирмах столы для переговоров как минимум вдвое шире!

У меня все пульсировало, горело. Еще немного — и молния разошлась бы под мощным напором. Разум оставлял меня. Катя превращала меня в животное. Какое там архитектурное образование, какой там тендер и бессонные ночи за чертежным столом… Все готов был швырнуть в жертвенный костер, только бы овладеть, наконец, этой фурией, чтобы совокупляться сутки напролет, как обезумевшие хиппи.

Я должен был поставить ее на место. Должен был ответить, сделать что-то… И я не придумал ничего лучше, чем сжать бедра, поймав ее в ловушку. О, да! Щечки вспыхнули, нахалка изменилась в лице. Что, нравится? Это чувство беспомощности? Стыд? Занервничала? Думала, я ничего не сделаю?..

Мои сотрудники зашевелились, кто-то встал из-за стола, и только тогда я понял, что Спесивцев закончил презентацию. Катину ногу пришлось выпустить, и Стрельцова выдохнула с облегчением. Но я не собирался отпускать ее так просто! Нет.

Наши взгляды схлестнулись поверх стола, и я вдруг понял: все. Стоп игра. Кто победил, кто проиграл — не суть. Все перестало играть значение. Правила, условности. Я слишком долго бегал от правды. Пришла пора принять ее. Но больше я не отступлю. Ни на шаг.

— Катя, — сказал я вслух. — Зайдите ко мне в кабинет.

Стрельцова не ожидала этого. Рассчитывала, наверное, что я побегу прятаться. Она хотела мне доказать, что сможет соблазнить меня? Что ж. Браво. Сегодня ей это удалось. Но у любого действия есть последствия. Цена, которую надо платить.

— Я? Прямо сейчас? — пролепетала она.

— Да, — уверенно ответил я. — Вы ведь, кажется, хотели занести заявление.

Не знаю, поняли сотрудники «Инностроя», что только что произошло в зале, или нет. Может, просто вежливо сделали вид, что не поняли. Не представляю, как можно было не заметить искр, которые буквально мелькали между мной и Катей. Но все разошлись, я встал и направился в свой кабинет. Я слышал, как цокают за спиной ее каблучки, и не останавливался. Сейчас. Все случится именно сейчас.

— Татьяна Федоровна, проследите, чтобы меня никто не беспокоил, — предупредил я секретаршу. — У меня важный разговор.

— Вот как? — глаза любопытной старушки хитро прищурились.

— А знаете, что? Просто отключите звонки от меня и идите домой. Вы на сегодня свободны.

— Что?! — удивился она. — Но у меня еще много…

— Идите домой, я сказал. Это приказ.

Она посмотрела на меня обиженно, потом нехотя встала и взяла сумочку. Но обиды Татьяны Федоровны сейчас интересовали меня меньше всего. Я толкнул дверь в кабинет и отступил в сторону.

— Проходите, Катенька, — нарочито вежливо сказал я, пропуская ее.

Она прошла, нерешительно оглядываясь. Боялась. Чувствовала себя в западне. Что ж. Она сама нас туда загнала. Теперь она выйдет из этого кабинета только тогда, когда я разрешу. Будет ли это скоро? Ох, сомневаюсь.