— Правильно отец рассуждает, — Мила добавила, переводя на меня задумчивый взгляд. — А пока всякую чушь не начали судачить, нужно сделать первый выстрел в толпу, — жестоким языком поясняет тётя. — И я кажется знаю, как, — улыбается, поднимая глаза на отца.

— Мать, ты меня пугаешь. Я знаю этот хитрый взгляд. Выкладывай, что удумала, — после слов отца, я напряглась от ожидания.

— На твоем дне рождении я и представлю её. Причем сделаем это грациозно, да так, чтобы у многих… Кстати, Орлов тебе на работу не пора? — резко сменила тему.

— А что ты меня гонишь? — отец покосился на нас всех.

— Иди, иди. Подробности тебе знать не обязательно.

— А это почему?

— Будет не большим сюрпризом на твой день рождения. Иди, иди, отец!

— На этот раз точно страшно стало. Были две безумные женские головы, теперь их три.

— Так говоришь, будто мы что-то криминальное вытворим, — Мила закатила глаза.

— От вас можно ожидать, — отец взял папку и направился к выходу. — До вечера, батальон! — забыл добавить бабский или не солидарно умолчал?

— Хорошего дня, милый!

— Удачного дня, — переправил папа.

— Точно! — подмигнула глазом и переключила на нас внимание. — Алиса, я слыша ты петь умеешь. Маринка мне шепнула на ухо.

— А что?

— Идея есть. Споем вместе…

— А я? — Маринка перебивает. — Это же я тебе шепнула, меня тоже в хор возьмите.

— А тебе медведь на ухо наступил. Забыла? — мама улыбается.

— Прекрасно, — недовольно покосилась на нас. — И я в пролете. А нельзя было что-нибудь придумать, где я могла бы с вами участвовать. Так нечестно, не находишь?

— Поной мне тут, — Мила смотрит на дочь, а та на меня.

— А мне что делать?

— Ну станцуй! — мама хмыкнула.

— Очень весело, — Маринка встала из-за стола, взяла сумку и тоже ушла. — Все равно вы меня теперь бесите! — хлопнула дверью.

— Может, правда что-нибудь другое придумаем? — предлагаю Миле.

— Не, — мотнула головой. — Отойдет. Просто петь, это ее больная тема. Слуха и голоса толком нет, а желание хоть отбавляй. Из-за этого мы даже перестали с семьей ходить в караоке. Думали, перерастёт желание петь, но как видишь.

— Ясно, — все равно неприятно, что Маринку это обижает.

— Будет бомбой, если мы споем песню примадонны, — Мила ехидно посмотрела на меня. — Я уже вижу, как все это будет. Я первая такая вся выхожу и пою первый куплет, а ты, из центра зала запеваю второй куплет поднимаешься ко мне на сцену и вместе допеваем песню. Правда нужно будет потренироваться хорошенько! — строгий взгляд перевела на меня. — Не смей позориться и тем более меня позорить! — и тут я понимаю, что Маринке повезло, что та в не игры.

— А простите, песня какая? — в растерянность и как-то боязно, спрашиваю. Петь умею, но я не профи, чтобы быть настолько бесстрашной, чтобы всему кивать головой.

— Эта… как её? — Мила замотала головой, вспоминая название. — Её ещё перепели не так давно…

— Миллион алых роз?

— Нет! — выпучила глаза. — Блин, да что такое! На языке вертится! «Я у тебя всего одна…»

— Живи спокойно страна? — тут же улавливаю, по словам из куплета.

— Точно! — глаза засверкали огоньком.

— Я так понимаю, перепивать будем в новой версии?

— Конечно. Алис, — Мила смотрит на меня каким-то странным взглядом. — Алис, облажаться нельзя, — мотает головой, — Я серьёзно!

— Я поняла, — киваю. — У нас же есть ещё пару дней…

— С платьем нужно что-то придумать, животик уже торчит чуть-чуть, — улыбается.

— Так я и поправилась не плохо, — поджимаю губы.

— Ещё бы Маринка каждый день пончики таскает, хотя лишние пять килограмм, тебя никак не портят. Как по мне так вообще наоборот. Теперь ты не тощая, — вот номер. Раньше она меня считала дрищем.

— Если там только пять килограмм, — медленно поднимаюсь из-за стола, чтобы прекратить мясарубить все, что лежит на столе.