Я заметил парней с ранчо и пробрался через толпу к их столику. Новая песня заиграла из динамиков, и мне пришлось кричать, чтобы меня услышали. Я огляделся по сторонам.

– Где Пенелопа?

Патрик поднял пустой стакан.

– Хочешь пива?

Я покачал головой. Тогда я повторил вопрос. Патрик наклонился ближе и крикнул:

– В уборной.

– Одна? – спросил я.

Шеймус похлопал меня по плечу.

– C каких пор мы ходим за женщиной в уборную?

Я оглянулся вокруг, оценивая откровенно одетых женщин и мужчин, которые пялились на них и были готовы наброситься на них.

– С таких, что это место – настоящий мясной рынок, – я кивнул головой на женщину, которая проходила мимо в юбке шириной с ремень. Если бы она сейчас подняла руки, то была бы готова к гинекологическому осмотру. Она была красива – «возьми меня прямо сейчас» красива – но она не была Пенелопой. – Если ты приводишь даму в такое место, ты присматриваешь за ней. Если она идет в уборную, ты ждешь ее в чертовом коридоре.

Два мальчишки – да, они были мальчишками – наконец отвели взгляд от задницы проходящей мимо женщины и кивнули, как будто я поделился с ними какой-то невероятной мудростью.

– Ее нет уже где-то минут десять, – сказал Шеймус, глядя на свои часы.

Я знал женщин и то, как много времени им требуется для похода в уборную. Но десять минут? Я увидел, как Джеймисон идет к нашему столику и указал головой на заднюю часть бара. Изменив свое направление, он нагнал меня.

– Оставь меня в покое!

Я услышал голос Пенелопы еще до того, как увидел ее. Потому что какой-то огромный ублюдок прижал ее к стене так, что ее почти не было видно. Я не мог не заметить, как его мясистая лапа пыталась скользнуть между ее ног, и как Пенелопа дергалась и крутилась, чтобы предотвратить это. Она подняла колено в попытке ударить его в пах, но была для этого слишком маленького роста. Вместо этого она наступила каблуком на его ногу, это заставило его одернуть руку.

– Отпусти ее, ублюдок.

Он даже не отодвинулся, лишь повернул голову, чтобы взглянуть на меня. Усмехнулся. Он был не из местных. У большинства наших парней манеры были получше, чем у этой свиньи, а даже если и нет, то знали меня и Джеймисона, и убрались бы к чертям прямо сейчас, с мозгами – и промежностью – в целости и сохранности.

– Она дикая кошечка, – ответил он. Очевидно, у него в башке было пусто.

Я услышал рык Джеймисона за секунду до того, как он отпихнул меня и накинулся на того парня. Звук, с которым его кулак припечатал лицо того ублюдка был таким громким, что было слышно даже не смотря на громкую музыку. Как и глухой хлопок, с которым тот парень рухнул на грязный пол. Джеймисон стоял над ним, чтобы убедиться, что тот не поднимется снова и тяжело дышал. Кто-то, выходя из уборной, обошел его стороной, но ничего не сказал.

Я подошел к Пенелопе, положил руки на ее плечи и склонился на уровень ее глаз. Я быстро провел экспертизу: крови нет, никаких отметин или царапин. Ее глаза были распахнуты, а голубые радужки казались лишь маленькими кружочками на фоне зрачка.

– Ты в порядке?

Она кивнула и облизнула губы. Она неровно дышала, но пока держалась. Я не мог не заметить, как жилка пульса бьется на ее шее.

– Я видел, что он положил руку на твою ногу. Он…– Нет. Я в порядке. Я уже собиралась закричать, но вы, парни… ну, вы разобрались с ним.

Я почувствовал, как она содрогнулась, и притянул ее к себе, крепко обняв. Этот жест был скорее для меня, чем для нее – чтобы осознать, что она была целой и невредимой, что мы разобрались с угрозой. Крик бы тоже сработал, и я не сомневался, что другие люди вмешались бы. Но видеть то, как тот парень лапал ее… как он прикасался к тому прекрасному, что будет нашим – нет, что уже было нашим – да пошел он к дьяволу.