Артем Николаевич перевел взгляд на экран компьютера, давая понять, что беседа окончена. Он не договаривался ни о каком интервью и уж тем более не собирался его давать по одной простой причине: в конце месяца журналистов могли интересовать только цифры, а точные цифры он получит к концу дня, после сдачи и обработки всех отчетов.

К своему несчастью Лариса оказалась очень настырной девушкой и все не унималась.

— Но вы можете хотя бы прокомментировать произошедшее? Обозначить свои ближайшие планы? Ожидают ли компанию массовые увольнения, или вы всем довольны?

Засыпая мужчину вопросами, репортер незаметно подходила все ближе и ближе. Артем Николаевич взглянул на нее, опасаясь, что сейчас нахалка взберется прямиком на монитор. Он никак не мог прочитать письмо, полученное с неизвестного адреса: не хотел открывать его при посторонних.

— Я крайне недоволен происходящим в данный момент и намереваюсь наконец-то заняться срочной работой, — прозвучал исчерпывающий ответ на все вопросы сразу. — А теперь выметайтесь.

— Но подождите…

Артем Николаевич нехорошо прищурился и поднял телефонную трубку.

— Я звоню охране, — предупредил он.

— Одна из работниц носит вашего ребенка, прокомментируйте! — отчаянно выложила Лариса свой козырь: новость, достойную первой полосы, и мужчина на секунду замер. Затем усмехнулся, как ни в чем не бывало, и нажал кнопку быстрой связи на аппарате.

— Только одна? Я думал, весь отдел.

Репортер открыла рот от удивления, но тут осознала, что над ней издеваются — и тихо фыркнула.

— Я запишусь на завтра, и уж тогда вы от меня не отвертитесь! — возмущенно произнесла она, потрясая блокнотом. Артем Николаевич холодно улыбнулся. — И про ваши похождения я все выведаю! — не унималась девушка. — Про всех де…

— Дверь там! — сорвавшись, рявкнул мужчина. Лариса вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки и, изображая оскорбленную невинность, наконец-то покинула кабинет.

Артем Николаевич глубоко вздохнул, тяжело провел ладонью по лбу и мысленно отчитал себя за несдержанность. Но меньше всего ему сейчас хотелось увидеть в прессе какие-то сплетни относительно своей личной жизни.

— Да, я слушаю? — повторился в трубке голос совсем не охранника, а Вероники.

— Репортеры ушли?

— Да, записались на завтра…

— Отлично. Как только будут готовы все отчеты, распечатай и принеси мне, — Артем Николаевич решил не поручать помощнице такое сложное дело, как сведение цифр. — И пригласи ко мне Марину.

— Марину? Какую? Артемьеву? — растерянный голос Вероники начинал раздражать. Перед глазами так и стоял ее образ — с полуоткрытым ртом и хлопающими длинными ресницами.

— Если найдешь, то Влади, — усмехнулся мужчина, однако, судя по напряженному молчанию в ответ, шутка не прошла. — Да, Артемьеву, у нас другой нет! Быстро! — распорядился он и положил трубку.

Наконец-то щелкнул по письму и углубился в текст, хмурясь и за десятком витиеватых вежливых враз не понимая, о чем идет речь. Кто-то умер… но он-то при чем? Дочитать не удалось, в кабинет робко заглянула Марина в просторном цветастом платье. Испуганно втягивая голову в плечи, присела на стоявший возле начальника стул, куда он указал небрежным жестом. И тут же опустила глаза.

— Скажи мне, Артемьева, — сдерживая эмоции, но не в состоянии избавиться от пробивавшейся в голос язвительности, начал Артем Николаевич, — какого… кхм, как вообще тебе в голову могла прийти идея рассказать репортерам про моего ребенка?

Девушка молчала, сложив руки на уже заметном округлом животе и упрямо глядя вниз.

— Ну? — поторопил начальник.

— Это не я, — пробормотала Марина.

— По-твоему, я похож на идиота? — почти ласково поинтересовался Артем Николаевич, и девушка отчаянно замотал головой. — Ты понимаешь, чем могла обернуться твоя шутка?