— Надеюсь, — неуверенно протянул тот, покосившись на Кит.

— Что ты, Гэнс, — воскликнула Синити, блеснув зеленью глаз и полностью игнорируя падчерицу, — здесь тебе рады в любое время. Будь как дома, договорились?

— Да, дона Саддар.

— О, зови меня просто Синити, Гэнс.

— Как пожелаете.

— Ну и прекрасно.

Подхватив бутылку со столика и покачивая бедрами та стала медленно подниматься по лестнице. Кит уставившись на эту мерзкую дрянь, с удивлением обнаружила, что капля жалости к Синити, проклятой богами корхе, появившаяся вдали от дома, испарилась бесследно.

Через два часа проводив Гэнса, залихватски запрыгнувшего на своего нового гнедого, Кит обессиленно упав на постель, уставилась в потолок. Вроде и ничего не изменилось, все на месте, те же лица, слуги и даже обстановка не поменялась, но чувствовалось, витало в воздухе какое-то едва уловимое напряжение, нечто тревожное и неправильное. Вздохнув, Кит задумалась, — А что теперь? Вот вернулась, а дальше? Вспомнился разговор во время последнего ужина перед отъездом. Ей восемнадцать, наследница высшего на выданье и хлопоты по обустройству ее будущего брака, Даэтворт возложил на Синити. Саддар логично полагал, что это в интересах вдовы — если Кит выходит замуж до двадцати одного года, мачеха остается в особняке, на ежегодной ренте, которая позволит ей вполне сносно жить дальше. Если же брака нет и Кит вступает в наследство с достижением возраста, положение мачехи становится очень шатким — хозяйка, дочь высшего будет решать, как жить дальше оставшейся не удел вдове-приживалке. Кит усмехнулась — вдова-приживалка, — было бы неплохо.

— О, Кианнейт, твоя мать только спустя целых двадцать минут, сочла нужным сказать, что ты приехала! — на лице Маджели красовались два красных пятна на впалых, сухих щеках. Она не скрывала радость от приезда своей воспитанницы и Кит была благодарна Маджели за теплое отношение. Хотя та и была подругой-компаньонкой Синити, у нее были устоявшиеся непоколебимые предпочтения и правила, даже дружба не могла ее заставить кого-либо искусственно ненавидеть. И вот с тем же упрямством, Маджели продолжала называть ее чопорным и жутко неудобным именем Кианнейт, не воспринимая почти мужское, сокращенное — Кит.

— Она мне не мать, Маджели и если ты будешь настаивать, называя ее так…

— Прости, Кианнейт. Обещаю больше не говорить так. Синити опять не в духе.

— Не удивительно.

— Ты повзрослела. Теперь с меня ростом, — вплеснула руками Маджели, — я кажусь себе маленькой и сморщенной старушенцией.

Кит с сомнением окинула пусть сухощавую, но дышащую силой и здоровьем фигуру женщины. Однажды она получила от нее ладошкой по мягкому месту и это был ощутимый удар. Маджели выловила их с Гэнсом возле здания трактира, в небольшом закутке, где ее друг, перекинувшись вниз головой в огромную бочку, пытался вычерпнуть щербатой чашкой остатки эля. У Гэнса потом долго горело ухо.

— А вы не изменились. Прекрасно выглядите, дона Маджели.

— Ты уже разложила вещи? — вспомнила о своих обязанностях воспитывать и убедившись, что все сделано как положено, Маджели кивнула в сторону двери, — пойдем, время ужина.

— Я, наверное, могла бы и здесь поесть или сходить на кухню. Там по-прежнему заведует Тойра?

Темные глаза Маджели, проницательные и не настолько глупые, как она хотела казаться, видимо, привыкнув общаться с Синити, задержались на ее лице.

— Ты должна спуститься Кианнейт. Как бы ни было — высшая здесь ты.

Не спеша ступая по коридору и уткнувшись взглядом в затылок идущей впереди Маджели, Кит откинула прочь детские страхи и привычку избегать встреч с мачехой — если она сама не воспринимает себя как единственную здесь представительницу высших, как хозяйку, то как в это поверят другие?

— А мы уже и не ждали вас. — Протянула Синити, — присаживайся Маджели, выпей глоток вина, оно прелестно.