— Кит! Ты почему не предупредила, что уезжаешь! — воскликнул раздосадованный Гэнс и, неодобрительно метнув взгляд в сторону Маджели, что оставалась в комнате, не сообразив уйти, запальчиво продолжил предъявлять свои обвинения.

Кит, улыбаясь, слушала Гэнса. О, боги, как же приятно, что кто действительно огорчен ее отъездом и будет ждать и скучать в разлуке.

— Я еле успел. Если бы мне не сказала дона Канахи, ты бы так и уехала молча, по-тихому.

Маджели проявила, наконец, сообразительность и такт. С легкой улыбкой вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Гэнс взлохматив русые волосы, все еще сердито поглядывал на нее своими невообразимо синими глазами, в который раз удивляя Кит. Ну вот зачем мужчине такие яркие краски во внешности? В то, время как у нее, все казалось одной тональности, как будто у матушки-природы именно на ней закончилась вся палитра.

— Я буду учиться в Сайконге, Гэнс. Дядя Даэтворт тоже будет в основном в столице. У него там куча важных дел, — затараторила Кит, вспомнив, что нужно быстрее собирать сумки, — два года…

— Два года! — ошарашенно воскликнул Гэнс.

— Да, Гэнс.

— Ну и мразь же твоя мачеха!

Кит пожала плечами. В конце концов все учатся, куда-то выезжая за пределы своих родных мест.

— Все хорошо будет, Гэнс. Два года пролетят как один миг, — Кит с фальшивой бодрость улыбнулась, — вот увидишь!

Сидя в экипаже и кутаясь в теплую накидку, она обернулась на стоящих возле парадного подъезда Гэнса и Маджели. В открытых дверях, между колонн, мелькнули старик Олав и молоденькая, новенькая служанка Дори. Вот и все, кто ее провожал.

Гэнс прошел несколько метров за экипажем, махая рукой, а Маджели так и осталась стоять печальной статуей. Высокая, без грамма лишнего жира, с все также плотно сжатыми губами и со своей неизменной прической — гладкие, черные прилизанные волосы на прямой пробор, со смешными кулебяшками у ушей. За их спинами, утопал в снежной вьюге великолепный особняк младшего Саддара. Вот таким и запомнила Кит, последний день в родной провинции.

Глава 2.

Два года спустя.

Кит полдня тряслась в экипаже, изредка погружаясь в беспокойную дрему и открыв глаза, снова и снова наблюдала знакомый пейзаж за окном. Она возвращалась домой. Теперь, по прошествии двух лет учебы в одном из лучших пансионатов Сайконга, она испытывала благодарность к Даэтворту Саддару, за то, что он не смотря на ее сопротивление, организовал этот переезд. Ей пошло на пользу. Множество интересных людей, море новых впечатлений и слегка приоткрывшаяся завеса над темным прошлым ее мачехи. В столице помнили Синити и Кит не составляло труда, узнать некоторые подробности из бурной жизни этой стервы. Ненавидеть меньше она ее не стала, но в ней зародилась даже капля жалости к этой истеричке.

Кит усмехнулась, когда вспомнила себя шестнадцатилетнюю, шепчущую в спину Синити, — ведьма! Нет, это для нее слишком шикарное определение. Корха — так называли таких, как Синити. Проклятые богами ведьмы, что использовали свой дар не по назначению — внутри у них горит огонь, что выжигает все человеческие понятия морали, они вечно не удовлетворены и их раздражает чужое счастье, красота и богатство. Синити, сполна одаренная богами с рождения, успела и в Сайконге отличится. Будучи фавориткой императора некоторое время, она пользовалась свои даром ведьмы, чтобы избавляться от неугодных и забирать красоту конкуренток, но когда она замахнулась на создание темных существ, монстров, призванных служить ей и императору, то не без помощи высших, она, заполучив звание корхи, с треском вылетела из Сайконга. По сути северная провинция оказалась ее пожизненной ссылкой. Покровительство самого влиятельного лица корха Синити потеряла и ей оставалось прозябать в забвении, лишь изредка позволяя себе мелкие пакости в окрестностях.