Любовь цыганки - Сьюзен Кинг (2019)

Когда они с отцом скакали, слезы катились по ее щекам, но девочка, сдерживая их изо всех сил, хранила гордое молчание. Спустя некоторое время Тамсина вытерла глаза кулачком, стараясь при этом скрыть от отца свое увечье. Она боялась, как бы отец не передумал везти ее в свой большой каменный дом, чего так желали бабушка и дедушка. Впрочем, больше всего на свете ей хотелось жить под звездным небом, путешествовать вместе с ними, невзирая на дождь или сильный ветер. Она вовсе не жаждала находиться взаперти в доме гаджо, где наверняка темно и пахнет сыростью, как в пещере.

Но отец ее так заразительно смеялся и дружелюбно улыбался, что у девочки полегчало на душе. К тому же дедушка и бабушка обещали часто приезжать к ней в гости, и, если ей будет плохо на новом месте, она попросит их забрать ее назад, в табор. А еще Тамсине любопытно было узнать, как живут шотландские воры и что представляют собой их каменные дома.

* * *

– Спаситель милосердный! Посмотри-ка туда! – воскликнул Арчи, повернувшись к мужчине, ехавшему рядом, и указал на группу всадников, которые двигались вдоль берега ручья по долине, расположенной между крутыми холмами.

Из-за резкого движения его руки маленькая девочка, сидящая у него на коленях, вздрогнула, и отец тут же приобнял ее. Тамсина молча взглянула на отца. Она не произнесла ни слова с тех пор, как они покинули табор странствующих «египтян», как некоторые называли цыган.

Мужчина слегка улыбнулся. Дочь, не мигая, смотрела на него своими удивительными светло-зелеными глазами, обрамленными густыми черными ресницами. Эти глаза сверкали как два драгоценных камня на ее маленьком личике цвета меда. Девочка казалась отцу слишком серьезной и молчаливой. Ее доверчивость и готовность уехать с ним, ее нежная красота притягивали его все сильнее. Никого прежде он так не любил. Ребенок запал Арчи в душу.

Она многое взяла от своей матери, вот только глаза у девчушки были, как у него, светло-зелеными, а кожа, даже загорелая, казалась бледнее, чем была у покойной матери. Мать ее была красива и добра, и Арчи не обращал внимания на ее цыганское происхождение. Он полюбил ее, а она – его. Если б она не умерла во время родов, у них впереди было бы немало ночей, полных любви, после которых могли появиться на свет прекрасные сыновья.

Арчи бросил взгляд на Кутберта Эллиота, брата своей матери, который выехал ему навстречу, чтобы сообщить трагическую весть.

– Там, внизу, всадники-мужчины. И с ними паренек, – сказал Арчи дяде. – Это, скорее всего, они.

Кутберт кивнул. Его худое лицо под стальным шлемом было мрачным.

– Да, скачут от башни Рукхоуп, как я тебе и говорил. Это люди графа Ангуса[2], который недавно поддержал нашего молодого короля Якова[3] в его притязаниях на трон. А вон тот юноша среди них – молодой мастер Уильям Скотт[4]. Бедолага, сегодня он стал лэрдом[5] Рукхоупа. Эти ублюдки повесили его отца на рассвете.

– За то, что он украл у англичан двух коров? Правый боже! – Арчи печально покачал головой. – Повесить без суда такого уважаемого человека, как Алан Скотт, – поверить в это не могу!

– Какой жестокий способ вершить правосудие – повесить мужчину в пределах видимости его собственной крепости, чтобы жена и дети могли все это видеть через бойницы, – сказал Кутберт.

Арчи дрожал на холодном зимнем ветру, предвещавшем скорое появление снега. Однако не мороз его тревожил. В прошлом году, когда двух дорогих его сердцу сыновей повесили за набеги и кражу скота, он подумал, что теперь будет горевать вечно. После того как ужасная смерть настигла Алана Скотта, славного владельца Рукхоупа и его ближайшего побратима, скорбь Арчи опять была столь же остра и мучительна.

Не говоря ни слова, мужчина обнял свою маленькую дочурку и крепко прижал к себе. Он знал, что она пока не понимает его языка, но пусть не сомневается в том, что он сумеет уберечь ее от всех опасностей.