Водитель «Такси Житан», который в течение трех последних уик-эндов бороздил сине-желтые коридоры шведского магазина вместе с дамами-соплеменницами, намеревающимися обставить их новый семейный прицеп-трейлер, был прекрасно осведомлен, что ближайший ИКЕА находится в Руасси-Пари-Нор, всего в 8 евро и 25 центах отсюда. Поэтому он остановил свой выбор на магазине «Пари-Сюд-Тиэ», расположенном на другом конце столицы, в сорока пяти минутах езды от того места, где они находились сейчас. В любом случае турист желал попасть в ИКЕА. Но не уточнил, в какую именно. К тому же человек в таком прекрасном шелковом костюме и галстуке, должно быть, крупный индийский промышленник. Какая для него разница – еще несколько десятков евро?

Гюстав, довольный собой, быстро подсчитал, сколько принесет ему эта поездка, и потер руки. Затем включил счетчик и тронулся с места.

Во всяком случае, день начинался неплохо.

* * *

Будучи факиром, Аджаташатру Кауравы (произносите: отжатый-шатер-коровы) во время первого визита в Европу решил путешествовать инкогнито. По этому случаю он сменил свою традиционную «униформу», состоящую из набедренной повязки, напоминающей гигантскую пеленку, на костюм из блестящего шелка и галстук, одолженные за буханку хлеба у Джамаля (произносите: джем-алый), деревенского старца, который в молодости представлял знаменитую марку шампуня и по сей день сохранил красивые седеющие кудри.

Напялив на себя это маскарадное одеяние, которое он должен был носить в течение двух дней, пока продлится его эскапада, индиец втайне надеялся, что его будут принимать за богатейшего индийского промышленника. Поэтому ради трех часов в машине и восьми часов пятнадцати минут полета даже не стал надевать удобную одежду, точнее, просторную рубаху и сандалии. В конце концов, выдавать себя не за того, кто он есть, было его профессией. Он был факиром. По религиозным мотивам он сохранил только чалму на голове. Оттуда непокорно торчали волосы, он считал, что они уже доросли до сорока сантиметров и что в них обитает в общей сложности тридцать тысяч душ, включая микробов и вшей.

Сев в такси в этот день, Аджаташатру (произносите: ужо-тушу-тру) сразу же заметил, что его облачение произвело впечатление на европейца, даже несмотря на узел галстука, который не смогли завязать ни он сам, ни его кузен, не поняв довольно прозрачных, но несколько расплывчатых движений этого Джамаля с его Паркинсоном. И тогда они закрепили галстук английской булавкой, но эта мелочь должна была пройти незамеченной на фоне общей элегантности.

Одного взгляда в зеркало заднего вида оказалось недостаточно, чтобы разглядеть такую красоту; француз даже повернулся, чтобы разглядеть все как следует, при этом его шейные позвонки затрещали так громко, словно он собирался совершить акробатический трюк.

– ИКЕА?

– ИКЕА.

– Какой? Хм… What Ikea? – пробормотал шофер, который чувствовал себя в английском так же уверенно, как корова (священная) на льду.

– Just Ikea. Doesn’t matter. The one that better suits you. You are the Parisian. [3]

Шофер, улыбаясь, потер руки, потом тронулся с места.

«Он проглотил наживку», – удовлетворенно подумал Аджаташатру (произносите: Аж-ату-ишь-тпру). Наконец его новый облик прекрасно сыграл свою роль. Если немного повезет и ему не придется много говорить, то его даже будут принимать за местного.

* * *

Аджаташатру был знаменит во всем Раджастане, потому что глотал складные сабли, поедал осколки стекла из низкокалорийного сахара, вкалывал себе в руки фальшивые иголки, а главное – показывал целую кучу фокусов, чей секрет знали только он и его кузены и которые он охотно именовал волшебством, чтобы завлечь зрителей.