Я поняла, что какое-то время стою столбом, погруженная в свои мысли. Говорят, это началось у меня еще в детстве: я могла задуматься и как вкопанная встать посреди улицы. Именно так, грезя о чем-то своем, я благополучно отбыла срок заключения в тюрьме под названием средняя школа.

Дэйви пропихнул меня во вращающуюся дверь, и я с облегчением обнаружила, что заведение совсем нестрашное, хотя и не шибко уютное. Неуютность сводилась к тому, что все посетители были красивы и уверены в себе. Впрочем, и причин для того, чтобы бежать куда глаза глядят, тоже не было. Дэйви тут явно хорошо знали, с ним то и дело здоровались. Он подтолкнул меня к пустому столику и вскоре уже наливал белое вино в мой бокал, попутно изучая меню.

— А почему это считается клубом? — спросила я.

Мне же невдомек, что у богатого населения Лондона принято платить членские взносы, прежде чем заказать себе еду с выпивкой. А, ну и конечно, знаменитости должны ходить только в те места, где собираются другие знаменитости. Хотя, как я не преминула заметить Дэйви, единственной знаменитостью тут была модель, известная своими фотографиями топлес на страницах мужского журнала. Сейчас модель, распластавшись на барной стойке, громко выкрикивала чье-то имя.

Кажется, ее звали Бабагануш (псевдоним, видимо, к тому же что-то у этого слова есть общее с баклажанами, но, возможно, я ошибаюсь), и она была совершенно пьяна. Вокруг нее собралось несколько человек, все дружно уговаривали кого-то слезть с потолка. «Джики!» — выкрикивала модель и размахивала бананом. Собрание возбуждалось все больше.

— Ха-ха-ха, да это же обезьяна!

— Боже, вы посмотрите, что она там вытворяет…

Вытянув шею, я увидела, что на самой верхотуре бара сидит маленькая обезьянка. Бармен, забравшись на стойку, медленно тянулся вверх, издавая писклявые возгласы, вероятно надеясь таким образом убедить животное, что он тоже обезьяна, только большая. Обезьянка с интересом наблюдала за ужимками бармена. Потом внезапно спрыгнула ему на голову, оттуда на лампу, по дороге успев выхватить банан из рук красотки. Все вокруг загалдели.

— Черт, да она как метеор!

— Ой, смотрите, что он делает! Ужас…

— Дайте еще бананчик.

— Ой, какой хорошенький.

— Может и разозлиться, между прочим. Все-таки это дикое животное.

— Это же милая обезьянка, а не свирепый тигр.

— Я только хочу сказать, что дикое животное, оно и есть дикое. Это ведь не собачка.

— Я вчера свою забыла в метро.

— Кого, собачку?

— Почему собачку? Сумочку. Мне послышалось, вы сказали «сумочка».

— Где вы ее купили?

— В «Диксонс».

— Там торгуют обезьянами?

Я с изумлением вертела головой. Все эти красавцы и красавицы словно с ума посходили, некоторые выдвигали совершенно абсурдные идеи. Я оглянулась на Дэйви: не ввяжется ли он в эту сюрреалистическую перепалку? Но ему, похоже, и так было весело, так что я снова переключилась на обезьянку. Зверушка с довольным видом взирала на устроенный переполох.

Дэйви вдруг наклонился ко мне поближе, явно собираясь что-то сказать. Вообще-то этого момента я ждала и даже заготовила ответ. Дэйви уже не раз приглашал меня провести Рождество в кругу его семьи, в их фамильном замке «Аббатство». Приглашение следовало каждый год, и каждый год я отказывалась. Мне нравилось слушать веселые истории про странных родственников, но встретиться с членами этой семейки в реальной жизни… Нет, мой личный измеритель страха заклинивало от одной мысли об этом.

Я как раз приводила свои обычные неубедительные аргументы, когда услышала громкий возглас одобрения и почувствовала, как на мои плечи приземлилось что-то горячее и пушистое. От неожиданности я вскочила, опрокинув стул, но обезьянка и не подумала оставить меня в покое, напротив, вцепилась покрепче.

— Ой, гляньте, он нашел себе подружку…

— А почему он ко мне не прыгнул?

— Ты не больно смахиваешь на мартышку, детка.