Вот вам ещё одно доказательство того, что я так и не выиграла эту битву. Не сумела побороть свою детскую фобию. Провал. Хотя кого я обманываю? Что это была за борьба такая, если я по сей день засыпаю с ночником?

Стыдно.

Грею ледяные ладони друг о друга. Зажмуриваюсь до цветных кругов перед глазами.

Отчаянно хочется вдруг проснуться и с облегчением выдохнув, осознать, что это был всего лишь дурной сон.

Но какое там…

Я, испуганная и совершенно разбитая, лежу не в своей кровати, а на бетонном полу.

***

Ожидание затягивается. Моё состояние ухудшается. Все чувства восприятия действительности обостряются до предела. Оголён каждый нерв.

Что сейчас? Ночь? Утро? День?

Когда кажется, что уже никто не придёт, случается это: я слышу, как кто-то открывает тяжёлую дверь. Слышу, но насколько реально происходящее, до конца не осознаю. По крайней мере, до того момента, как в стену ударяет луч спасительного света.

— Вот дура! Так и думал, что не допрёт.

Узнаю этот голос.

— Ээ, алё! Недалёкая, тут кровать есть. Какого ляда ты разлеглась на полу?

— Девчонка выглядит болезненно бледной, — говорит второй.

— Ну так ревела-истерила. Посмотри на неё. Эу! Подъём! — тычет мне в живот носком кроссовка.

— Чё ты делаешь?

— Проверяю, не скопытнулась ли наша Настенька раньше положенного, — приседает на корточки и светит мне фонарём в лицо.

Ослепнув, непроизвольно морщусь.

— Поднимайся давай! Ну!

Принимаю сидячее положение.

— Пожрать тебе принесли, принцесса.

Вижу, как ставит что-то на пол.

Он издевается?

На самом деле думает, что у меня есть аппетит?

Отталкиваю от себя ногой лоток. Так резко, что он отлетает и переворачивается.

— Ты охренела, дрянь? — наклоняется и больно хватает меня за руку. — Будешь давиться просроченными консервами. Поняла меня?

— Отвали от неё. Чего ты ожидал? — вмешивается его сообщник.

— Собираешься с ней нянчится? Лично я — нет!

— Не хочет есть — пусть не ест.

— Ну посмотрим, долго ли протянет, — разжимает пальцы, освобождая кисть, зажатую словно в тиски.

Смотрим друг на друга. И взгляды эти выражают обоюдную неприязнь.

Всё его лицо закрыто чёрной тканевой балаклавой, но конкретно в этом случае, мне, пожалуй, достаточно видеть лишь глаза, чтобы понимать: человек меня люто ненавидит.

Знать бы за что…

— Сам, короче, с ней возись, — сплёвывает на пол и уходит.

Урод.

Поджимаю ноги к груди. Отмечаю про себя, что некогда белоснежный комбинезон безвозвратно испорчен. Грязный. Дырка на коленке.

Смешно. Это сейчас едва ли важно…

Прислоняюсь затылком к стене.

— Вы уже связались с моим отцом? — интересуюсь, когда остаёмся вдвоём с Адекватным.

— Не задавай мне таких вопросов.

— Из вас двоих ты кажешься наиболее здравомыслящим…

— Не торопилась бы с выводами, — перебивает, не позволяя закончить.

Обнимаю себя руками. Нахмурившись, внимательно его рассматриваю.

Высокий. Спортивного телосложения. Одет по-простому: джинсы, футболка, кеды. Лицо, как и у подельника, полностью закрыто балаклавой. Видно только глаза и губы.

— В шкафу есть тёплая одежда, — сообщает он.

Наверное, по моей закрытой позе определил, что мне холодно. А я и правда жутко замёрзла. Пролежала на полу энное количество времени. Зуб на зуб не попадает.

— В соседней комнате стоит кровать. Туалет и душ найдёшь там же.

Туалет. Я бы с удовольствием им воспользовалась. Давно терплю.

— Вода тут есть, с электричеством проблемы.

— Как долго вы собираетесь держать меня здесь?

— Я уже сказал тебе, не задавай лишних вопросов, — повторяет сухо.

— Имею право, — отражаю своенравно.

— О правах забудь, ты не в том положении.

— Да в каком бы положении я не была…

— Будешь злить его — сделаешь себе только хуже.