Это еще раз напоминает мне о том, что я не должна терять бдительность. Я никому не могу доверять, и меньше всего своему новоиспеченному мужу.

Катерина заметно вздрагивает, съеживаясь рядом со мной, и у меня щемит сердце, когда я это вижу. Все, что касалось ее до сих пор, показало мне, что она добрая, что она, по крайней мере, хочет попытаться быть моим другом, даже если мне трудно впустить ее. Видя, как Франко так жесток с ней, я начинаю ненавидеть его. По крайней мере, Лука вежливо разговаривает со мной на людях, даже если мы ссоримся за закрытыми дверями.

— Я хочу отомстить за Джулию, — слышу я, как Росси тихо говорит, все еще сжимая руку Луки. — Эти ублюдочные собаки убили мою жену. Это не то, что может остаться без ответа.

— Мы не знаем наверняка, что это Братва, — тихо отвечает Лука. — Но будь уверен, Витто, мы не позволим проигнорировать ее смерть.

— Я не смогу быть на похоронах. Убедитесь, что…

— Я со всем этим разберусь, папа, — говорит Катерина, снова делая шаг вперед и вздернув подбородок. — Ни о чем не беспокойся. — Она подходит к его постели, не глядя на Франко, беря отца за другую руку. — Я прослежу, чтобы маму должным образом похоронили.

Тогда я понимаю, с некоторым потрясением, что она действительно любит своего отца. Полагаю, это не должно было меня удивлять, я уверена, что мой собственный отец совершил много такого, что было таким же жестоким, как все, что делал Росси. В конце концов, он работал на него, действительно служил ему. И я глубоко любила своего отца. Но я не осознавала того, что он делал, всего, частью чего он был. Катерина, конечно, знает больше, ее воспитали, чтобы она была частью этого, вышла замуж за правильного мужчину и была хорошей женой мафиози. Но она все еще любит его. И теперь он и Франко, это все, что у нее осталось.

— Давай, — коротко говорит Лука, отпуская руку Росси и направляясь ко мне. — Пришло время доставить тебя домой в целости и сохранности.

Слова должны быть обнадеживающими, но это не так. Я знаю, что у меня нет выбора, поэтому послушно следую за Лукой из больничной палаты к лифту, всю дорогу храня молчание. Кольцо на его пальце мерцает на свету, красный рубин поблескивает. Кольцо, сидящее на его правой руке, олицетворяет такую же самоотверженность, как и золотая лента на левой, и я не могу не задаться вопросом, какая самоотдача, если дойдет до этого, одержит верх? Он обещал обеспечивать мою безопасность, сделал меня своей женой, чтобы выполнить именно это, и все же, если титул, который он только что поклялся соблюдать, требует иного, что он выберет?

Это заставляет меня чувствовать себя более неловко, чем когда-либо, и я не могу избавиться от этого чувства, когда мы садимся в машину Луки и едем через несколько кварталов обратно к высотному зданию, в котором он… мы живем. Это продолжается всю дорогу до пентхауса, и когда мы входим в гостиную, и он нажимает кнопку, чтобы раздвинуть жалюзи и залить комнату светом, я поворачиваюсь к нему лицом.

— И что теперь? — Я тяжело сглатываю, глядя на своего нового мужа. — Когда состоятся похороны?

— Завтра, — натянуто говорит Лука. — Но ты не пойдешь.

— Что? Конечно же, поскольку мы женаты, люди будут ожидать увидеть меня там…

— Ожидается, что тебя увидят много раз, но этот случай меня не особенно беспокоит. — Слова холодные и отрывистые. — Ты останешься здесь. Это уменьшит вероятность того, что Братва попытается напасть на нас на похоронах, хотя я надеюсь, что у Виктора хватит уважения воздержаться от этого.

— А как насчет меня здесь? — Холодный страх пробегает по моему животу и позвоночнику, Лука решил, что от меня слишком много проблем? Он предпочитает, чтобы Братва пришла за мной сюда, чем снова подвергать всех остальных опасности? И если это так, почему бы просто не пойти дальше и не избавиться от меня?

— Ты не должна покидать пентхаус ни под каким предлогом. Моя охрана будет удвоена, и я назначу тебе личного телохранителя.