— Если бы обстоятельства сложились иначе, — говорит Росси, — состоялась бы официальная церемония передачи титула тебе. Но поскольку это не так, и я не собираюсь уезжать отсюда в ближайшее время, это лучшее, что мы можем сделать. — Он делает глубокий, хриплый вдох, и я вздрагиваю, просто слыша это. По всему, что касается него, я вижу, что Лука был прав, когда предположил, что Росси, вероятно, никогда больше не будет в той форме, чтобы снова руководить. Даже если он выживет, он никогда больше не будет сильным. Он уже пожилой человек, и это был сильный удар.

— Я, Витто Росси, в присутствии свидетелей, моей дочери Катерины, твоей жены Софии и моего советника Франко Бьянки, отрекаюсь от своего места главы семьи и моего титула дона. Я передаю его тебе, Лука Романо, сын Марко, наследник моего места. Ты будешь сохранять этот титул, сохранять и защищать его и семью, которую возглавляешь, до тех пор, пока не уйдешь в отставку или не сочтешь нужным уйти в отставку. Ты передашь его первому сыну моей крови, рожденному от союза моей дочери и Франко Бьянки.

Затем он дергает за кольцо у себя на пальце, за толстую полоску с рубином, вделанным в верхнюю часть, и я тяжело сглатываю. Атмосфера в комнате напряженная. Все сосредоточились на двух мужчинах, один на больничной койке, другой стоит рядом с ней, и происходящей там передаче власти.

— Я, Лука Романо, принимаю этот титул и то место, которое оно мне дает во главе стола. Я клянусь поддерживать союзы, которые вы создали, защищаться от всех врагов и, если потребуется, отдать свою кровь и жизнь в защиту семьи. Я буду хранить и защищать всех, кто служит со мной и под моим началом, и когда придет время передать титул, я клянусь передать его первому сыну твоей крови, ребенку Катерины Росси и Франко Бьянки.

Эти последние слова, повторенные Лукой громко и ясно, являются холодным напоминанием о контракте, который я подписала, и о моем месте в этой семье. Напоминание о том, что у меня даже не будет детей, которых я могла бы любить, никакой семьи, которая утешала бы меня, пока мой муж убивает, пытает и трахает других женщин. У миссис Росси, по крайней мере, была прекрасная дочь, которую она любила и лелеяла, даже если у нее не могло быть мужа, которого заботило бы что-либо, кроме его власти и жадности.

У меня ничего не будет. Ни мужа, ни детей, даже едва ли лучшей подруги. Никакой реальной цели, кроме как сесть, заткнуться и держаться за руку Луки на публике, когда это необходимо. Я трофейная жена, украшение, средство достижения цели. Карта, выведенная из игры.

Мое счастье вообще не имеет значения.

Я слышу дыхание Катерины и, бросив взгляд вбок, вижу, как она прижимает руку ко рту, на ее нижних ресницах собираются слезы. Но ни Лука, ни Дон Росси не обращают внимания ни на кого из нас. Франко стоит рядом с ним, когда Лука берет кольцо, надевает его на указательный палец и сжимает руку Дона Росси.

— Ты был для меня как второй отец, — тихо говорит он, его голос достаточно низкий, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать его. — Я сделаю все возможное, чтобы быть достойным доверия, которое ты мне оказал.

— Я верю в тебя, сынок. — Росси слабо улыбается, сжимая руку Луки до побеления костяшек пальцев.

— Ему нужен покой, — внезапно говорит Катерина, делая шаг вперед. Ее голос дрожит, а лицо очень бледное, но она выглядит твердой. — Пожалуйста, хватит церемоний.

— Тихо, женщина, — рычит Франко, и я резко смотрю на него, удивленная. Я провела рядом с ним очень мало времени, но в тех немногих случаях, когда мы встречались, он казался самым беззаботным и мальчишеским из них, а не тем, кто воспринимает жизнь всерьез. Но теперь я вижу под этим кого-то другого, кого-то, способного наброситься на свою невесту в один из худших дней в ее жизни, кого-то, кто, возможно, относится к женщинам так же жестоко, как и любой из этих других мужчин.