— Это какие такие? — он смеется, валит меня на сено, ложится сверху, я кричу и толкаю ладонями в грудь. Он впивается в мои губы, заставляя замолчать, хватает меня за руки, сводит их вместе и поднимает их за мою голову. Наглый язык врывается в мой рот, находит язык, засасывает. Я кусаю за нижнюю губу, на что он громко стонет, но не от боли, а от удовольствия. Внизу живота что-то каменное впивается в мое бедро, я паникую, когда Мурад двигает своим членом, мамочки, я произнесла это слово. Ужас сковывает все тело. Я начинаю вырываться, дергаться под ним, но никаких успехов не добиваюсь.

— Сопротивляйся, меня это, пиздец как заводит, — говорит этот ненормальный, целуя мои щеки, спускаясь к шеи, оставляя влажные следы. Одной рукой он держит мои руки, очень сильно и крепко, сколько попыток не предпринимаю, ничего не добиваюсь, кроме его смешка, и довольного стона.

— Что ты собираешься делать? — слезы наворачиваются на глаза когда он свободной рукой гладит мое бедро, поднимает платье, коленом разводит мои ноги и располагается между моих разведенных ног.

— Я хочу любить тебя..

— Что это значит? — слезы катятся по щекам.

— Обещаю не делать тебе больно, — под лунным светом я прекрасно вижу его довольное лицо. Глаза сверкают не естественным светом. Я боюсь его.

Паника окутывает меня с ног до головы, когда я слышу как он расстегивает ремень, щелкает вниз молнию своих джинсов.

— Мурад… Мурад …пожалуйста, что ты собираешься делать?

— Я собираюсь любить тебя, — он спускает вниз свои брюки вместе с боксерами, освобождая из плена свой огромный ч… Я отвожу глаза в сторону, жутко краснею и кричу. Сколько есть сил кричу.

— Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста!

Раньше, когда я читала какую-нибудь статью об изнасиловании, я всегда злилась. Как один парень может износиловать одну девушку?

— Я бы так врезала ему по яйцами, что он сразу бы сдох у моих ног! — уверенно говорила Я. Печально и очень горько, что я так думала.

Вот Мурад стоит у моих разведенных ног, полуголый и делает все одной рукой, другой он держит мои руки, и я ничего не могу делать, кроме как кричать.

— Асият, — просит, точнее требует возбужденным голосом, — не кричи милая, я обещаю, будет не больно, — он хватает мое платье от груди и тянет его вниз, полностью разрывая его, кидает куда-то в сторону. Я остаюсь лежать под ним в одном белье. От стыда закрываю глаза, плачу и продолжаю кричать. Голос уже срывается, от того насколько громко я кричала, что теперь вряд ли меня кто-то услышит, — я все лето мечтал об этом, понимаешь? Знаешь сколько я дрочил на твое фото? Ааа?? Засела мне в голову, как ведьма, сучка маленькая, — с этими словами он спускает мой бюстгальтер, освобождая грудь преподает к моему соску.

— Мурад, умоляю, давай вернемся, я забуду, никому ничего не скажу, пожалуйста.

— Где ты слышала, чтобы слово “пожалуйста” срабатывало? Аа? — он стонет от удовольствия, обводит языком мой сосок и опять засасывает его, не забывая о втором, с ним он делает тоже самое. Я все это время дергаюсь и кричу, но голос уже совсем слабый, я кашляю, так как очень сухо во рту.

— Пожалуйста, Мурад.

— Я все лето, точнее весь август смотрел на тебя и мечтал сорвать с тебя эти лохмотья, посмотреть, что там снизу? Я мечтал, грезил о тебе. Еще и этот платок, — он его тоже срывает с меня, распуская волосы, гладит, берет пучок подносит к своему лицу, вдыхает, — пахнешь обалденно. Знаешь, — смотрит в мои испуганные глаза, уверена уже красные и припухшие от слез, — я многих трахал в городе, но таких как ты, у меня не было. Ты чистая, ангел.

— Ты не сделаешь со мной ничего? Правда?