Мне ничего не оставалось, как сходить домой, взять квитанцию, вернуться в химчистку, а затем с блейзером в пластиковом пакете, перекинутом через плечо, мчаться обратно в контору. У меня сегодня вечером свидание вслепую, а, кроме блейзера, надеть нечего.

Последняя моя встреча с незнакомкой закончилась преждевременно, когда мисс Сандра Снэйп (некурящая, двадцать пять лет, вегетарианка; темные волосы, карие глаза, рост пять футов шесть дюймов, не страхолюдина) поспешно выскочила из закусочной «Бургер кинг», утверждая, что оставила на плите чайник. Разумеется, я убежден, что чайник послужил всего лишь предлогом. Вернувшись в тот вечер домой, я обнаружил, что сзади у моей армейской шинели болтается оторванная подкладка. Женщины не любят нерях.

На работу с перерыва я опоздал на двадцать пять минут. Браун уже поджидал меня в каморке. Он сунул мне под нос цифры из моего отчета о тритонах Ньюпорт-Пагнелла. Очевидно, я допустил ошибку в прогнозе их рождаемости на 1992 год. Вместо 1200 написал 120 000. Такую ошибку сделать – пара пустяков, подумаешь.

– Значит, сто двадцать тысяч тритонов в 1992 году, а, Моул? – ехидно поинтересовался Браун. – Добрых жителей Ньюпорт-Пагнелла просто затопит земноводными.

Он официально предупредил меня об учете рабочего времени и приказал полить кактус. Затем отправился к себе в кабинет, прихватив и мой отчет. Если я лишусь работы, мне конец.

11.30 вечера. Незнакомка на свидание не явилась.

В «Бургер кинге» я прождал два часа десять минут. Благодарю вас, мисс Трейси Уинклер (спокойная блондинка, двадцать семь, некурящая, любит котов и загородные прогулки)! Это последний раз, когда я писал в рубрику знакомств в «Оксфорд мэйл». Отныне буду пользоваться только колонкой личных объявлений «Лондонского книжного обозрения».

Четверг, 3 января

У меня кошмарные проблемы с половой жизнью. Они сводятся к тому простому факту, что никакой половой жизни у меня нет. По крайней мере, с другим человеком.

Сегодня ночью я лежал без сна и спрашивал себя: почему? Почему? Почему? Я нелеп, грязен, мерзостен? Нет – ни то, ни другое, ни третье. Я нормален на вид, опрятен, привлекателен? Да – все это, вместе взятое. Тогда что я делаю не так? Почему я не могу завлечь к себе в постель обычную молодую женщину?

Неужели я испускаю отвратительный запах, который чувствуют все, кроме меня? Если это так, то я молю Бога, чтобы мне кто-нибудь об этом сообщил, и я тогда обращусь за медицинской помощью к специалисту по потовым железам.

В три часа ночи мой сон был потревожен шумом яростной перебранки. Само по себе это вовсе не редкость, поскольку этот дом служит приютом для множества людей, большинство которых – шумные, пьяные старшекурсники: они засиживаются до утра в спорах о качестве разных сортов пива. Я спустился в пижаме вниз в тот самый момент, когда Тарика, иракского студента, проживающего в цокольном этаже, выводила из дома группа лиц криминальной наружности.

Тарик крикнул:

– Адриан, спаси меня!

Я сказал одному из верзил:

– Отпустите его, иначе я вызову полицию.

Тип со сломанным носом ответил:

– Полиция – это мы, сэр. Вашего друга выдворяют из страны по распоряжению Министерства внутренних дел.

На верхнюю площадку лестницы вышла Пандора. Одежды на ней было всего ничего, поскольку она только что покинула постель. Самым своим надменным тоном она произнесла:

– Почему это мистера Азиза выдворяют?

– Потому, – ответил бандитского вида тип, – что присутствие мистера Азиза не способствует общественному благу по причинам национальной безопасности. Вы разве не слыхали, что идет война? – добавил он, с вожделением разглядывая атласную ночнушку Пандоры, сквозь которую отчетливо проглядывали контуры сосков.

Тарик закричал:

– Я студент колледжа Брэйсноуз и член Движения молодых консерваторов. Меня не интересует политика!