– До тех пор, пока не встретили меня? – докончила она за него фразу. – Что ж, милорд, я тоже не горю желанием связать с вами свою судьбу, – продолжила она вкрадчивым тоном. – Уверяю вас, вы отнюдь не мужчина моих грез. Давайте отменим эту свадьбу-фарс. Наверняка мы сможем найти другой способ противостоять сплетникам.

– Нет; – ответил он с каменным лицом. – Мы просто ее передвинем… Мы поженимся через четыре дня.

– Как? В своем ли вы уме? Честное слово, я начинаю в этом сомневаться, – воскликнула Чентел. Он мрачно улыбнулся:

– Видишь, Ченти, твой план рухнул, более того, он привел к обратному результату.

– Это вовсе не мой план, слышите, не мой! И не смейте называть меня Ченти! Зачем мучить меня за то, к чему я не имею отношения?

– Я не имею ни малейшего намерения подставлять себя под пули в ближайшие несколько недель. Свадьба будет через четыре дня. Это мое окончательное решение.

– Милорд, если мы поженимся в такой спешке, это вызовет тот самый скандал, которого вы хотите избежать. Злые языки начнут говорить о такой непристойной торопливости, и ваша честь попадет под обстрел. Этого вы хотите? – попыталась переубедить Чентел своего упрямого жениха.

– Зато они будут молчать, когда мы захотим расстаться, – парировал ее возражения Ричард.

– Но… – Чентел запуталась в своих мыслях и никак не могла придумать веских доводов против этой свадьбы. – Но ведь ваша семья не сможет собраться так быстро, а ваши родственники должны быть на церемонии, иначе никто в этот фарс не поверит, – ухватилась она за первую попавшуюся причину.

– Они будут. Этих людей не надо учить, что такое фамильная честь и как надо ее защищать. Что же касается членов твоей семьи, – тут он пренебрежительно пожал плечами, – то абсолютно неважно, будут ли они присутствовать.

– Ах ты тщеславный индюк, ты, напыщенный… – Ярость ослепила Чентел, и она была готова броситься на этого наглеца с кулаками.

Лицо Ричарда выражало полное довольство собой, и он посмотрел на нее снисходительным взглядом, как смотрят на капризных детей. Заносчивость этого типа в глазах Чентел была непростительная, и, чтобы сбить с него спесь, она рывком подняла из воды штору и изо всех сил швырнула ему в лицо; послышался громкий шлепок, и мокрая материя медленно сползла вниз, оставляя за собой влажный след на его искаженной гневом физиономии. Он потерял свой несносно-самодовольный вид. Но теперь на Ричарда стало страшно смотреть.

– Не приближайся, – предупредила его Чентел, попятившись. Она схватила другую занавеску и угрожающе подняла ее над головой. – Не приближайся, ты меня слышишь?

Не испугавшись угрозы, Сент-Джеймс подошел к ней ближе, и она бросила в него свой мокрый снаряд, который на этот раз попал ему прямо в грудь, покрыв мыльными брызгами роскошный шелковый жилет. Он поймал ее за руку, и, прежде чем Чентел успела вывернуться, ее вторая рука тоже оказалась в плену. Внезапно Сент-Джеймс легко поднял ее над собой.

– Сейчас же опусти меня! – закричала девушка, тщетно пытаясь отбиться от него ногами. – Опусти меня, мерзавец!

Он опустил ее вниз. Раздался плеск воды, и Чентел поняла, что сидит прямо в корыте, в котором вода уже успела остыть, а грязные разводы на ее поверхности напоминали тину.

– Подлец! – закричала Чентел.

Вода просочилась сквозь юбки и неприятно холодила кожу. Она схватилась за скользкие бортики и попыталась приподняться. Как только ей это удалось, Сент-Джеймс безжалостно толкнул ее обратно, и она ушла под воду с головой. Барахтаясь и отплевываясь, она вынырнула и, ничего не видя вокруг, чихнула – пена и брызги разлетелись в разные стороны.

– Остынь, дорогая, – злорадно произнес Сент-Джеймс, вытирая рукой мокрое лицо.

– Я тебя ненавижу! – завопила в ответ Чентел; отвратительный вкус мыла во рту пагубно подействовал на ее и без того Дурное настроение.