Через год Роксби неожиданно объявил, что он гей, и переехал в Манчестер в портовый квартал. А Рэйчел, которой надоело получать удары судьбы, решила в корне пересмотреть свое отношение к жизни. Она насмотрелась на старших сестриц своих подружек, таких сияющих, с торжествующим видом демонстрирующих сверкающие крохотные бриллиантики в колечках от «H. Samuel», подаренных женихом в честь помолвки, и месяцами обдумывающих свадебные платья, букеты и организацию торжества, и все это ради того, чтобы через пару лет попасться ей на глаза в торговом центре страшно растолстевшими, побитыми жизнью и сникшими под гнетом бытовых проблем. Они уныло толкали под дождем коляски с младенцами и без конца жаловались, что мужья их поколачивают, унижают или вообще бросили. К черту такую жизнь, сказала она себе тогда и принялась меняться. Начала с имени. «Оливия» звучало вполне гламурно. Она выбрала фамилию «Джоулз» – единственное, что осталось в памяти от школьных уроков физики, название единицы измерения энергии, которое всегда казалось ей необыкновенно притягательным.

«Мое единственное достояние – это я сама, – думала новоявленная Оливия. – Я смогу реализоваться в жизни, только если не буду париться из-за всякой ерунды. Ничто не свете не сможет меня остановить. Я сама решу, что для меня хорошо, что плохо. Я стану известной журналисткой или путешественницей, буду заниматься только тем, что действительно важно. Я переверну этот гребаный мир с ног на голову, но найду там истинную красоту и то, что действительно вдохновляет, и ничто не помешает мне по-настоящему наслаждаться жизнью».

«Это местечко, – думала Оливия, прислонившись к колонне в холле гостиницы «Делано», – покрасивее унылого Уорксопа, и здесь гораздо веселее. Никто не обращает на тебя ни малейшего внимания, так что можно плыть по течению и радоваться происходящему».

К сожалению, в нарушение ее правил идеальной жизни кое-кто все-таки пристально наблюдал за ней. Осматривая толпу в зале, Оливия заметила, что на ней на какую-то долю секунды остановился чей-то весьма заинтересованный взгляд, а потом двинулся дальше. Она тоже отвела глаза, а потом не удержалась и снова посмотрела в ту сторону. Неизвестный мужчина стоял там в полном одиночестве. У него были темные волосы и довольно аристократические черты лица. Костюм несколько темнее, а рубашка белоснежнее, чем принято на подобных мероприятиях – для вечеринки в «Делано», пожалуй, слишком броско. Тем не менее он вовсе не выглядел как человек, который хотел бы привлечь чье-то внимание. Во всем его облике сквозила сдержанность. Незнакомец обернулся, их глаза снова встретились, и в его взгляде через весь зал без слов читалось волнующее послание: «Я тоже хочу тебя трахнуть». Все, что нужно, – это один взгляд. Никакого флирта, заигрываний, пустой болтовни. Просто молчаливое понимание. А все, что ты должна делать, – это позволить партнеру тебя вести. Как в танце.

– Ну как вам вечеринка? Нравится? – Опять эта неуемная пиарщица! Оливия вдруг осознала, что мечтательно пялится в темноту, а к утру ей уже надо послать в редакцию готовую статью, и пора бы уже заняться делом.

– Тут столько людей, с которыми я должна непременно познакомить вас, – тормоша Оливию, изрекла несносная Мелисса. – Вам уже удалось что-нибудь перехватить? Давайте-ка посмотрим, с кем сейчас можно поговорить… вы знакомы с Деворе?