— Я знаю, — сказала я. — Я уже думала об этом. И как бы сильно не хотела видеть в ней убийцу, меньше всего я хочу, чтобы ее не было в живых.

* * *

Позже этим же днем мы с Робом отправились в Сиджеви к семье Фарруджиа. Марисса позвонила мне и сообщила, что они с Иосифом решили все рассказать Энтони — о его поступлении в университет Торонто, о его наследстве и его настоящем отце. Она сказала, что будет очень признательна, если мы с Робом тоже будем присутствовать при этом разговоре как третья сторона на случай, если им откажет мужество.

Мы собрались за чашкой чая в их крохотной гостиной. София тоже присутствовала при нашем разговоре. Сначала мы вели пространную беседу обо всем, но затем Марисса перешла к теме, ради которой мы все собрались. Иосиф сидел тихо, но видно было, как жилы вздувались у него на шее от напряжения.

— Энтони, — тихо начала Марисса, — у нас есть для тебя новости. Это касается университета и прочих вещей. Мы с отцом поступили не очень хорошо, за что просим у тебя прощения. Единственным оправданием нам, думаю, может послужить наша любовь к тебе и страх потерять сына, поэтому мы надеемся, что ты отнесешься к нам снисходительно.

Энтони пришел в замешательство от такого начала.

— Во-первых, тебя приняли в университет Торонто, — продолжила Марисса. — Жаль, конечно, что не в Риме. Мы вскрыли адресованные тебе письма, хотя нам этого делать не стоило. Прости нас. Вот они, — сказала она и протянула их сыну.

Энтони осторожно посмотрел на них, а затем сказал:

— Я знаю, что вам трудно расставаться со мной, но я очень рад узнать, что меня приняли.

— Ты будешь учиться, Энтони, — продолжала Марисса. — Мистер Галеа оставил тебе в своем завещании некоторую сумму. Конечно, пройдет какое-то время, пока ты получишь деньги. Лара переговорила с адвокатами мистера Галеа, и мы думаем, ты сможешь стать студентом, взяв в банке кредит, пока тебе не выплатят твою долю наследства.

Энтони сначала был ошарашен, а затем, как это ни высокопарно звучит, возликовал. Он встал и крепко обнял свою мать, потом Софию, а затем подошел к Иосифу, который едва держался, чтобы не заплакать. Отец похлопал его по плечу, но ничего не сказал.

— Как это мило со стороны мистера Галеа, правда же, мама? — захлебывался он от восторга. — Но почему он это сделал, хотел бы я знать?

— Он сделал это, потому… что я знала его раньше, давным-давно. Но он уехал, хотя я надеялась, что он вернется, но он вернулся только в прошлом году. Он сделал это, потому что понял…

Энтони смотрел на мать, тщетно пытаясь понять, о чем идет речь. Иосиф сжался в комок на своем стуле и прикрыл глаза. Марисса посмотрела на нас с Робом молящим взором. Она пыталась что-то сказать, но не могла. Я хотела прийти ей на помощь, но и у меня во рту пересохло, и я тоже не произнесла ни звука.

— Твоя мама пытается сказать, Энтони, — деликатно вступил в разговор Роб, — что Мартин Галеа — твой отец.

Несколько секунд глаза Энтони искали опровержение в наших лицах. У Мариссы по лицу струились слезы, я не могла вымолвить ни слова, Иосиф сгорбился еще сильнее на своем стуле и не мог смотреть на сына.

— Нет! — воскликнул вдруг Энтони. — Отцы помогают тебе делать уроки. Они ходят в школу и просят директора, чтобы тебя не выгнали за плохое поведение. Отцы учат тебя играть в футбол и все рассказывают тебе о девчонках. Но самое главное, — сказал он, и лицо его вспыхнуло, — отец — тот, кто хорошо относится к твоей матери. Мистер Галеа мог бы быть моим отцом, но, — он от волнения тяжело дышал, — вот мой отец!