Он снова почувствовал себя подростком – пареньком, улизнувшим на вечеринку накануне учебного дня, пока родители сидят в гостиной и смеются над чем-то безмозглым в телевизоре. По крайней мере, Виктор воображал, что все было бы именно так, если бы ему потребовалось улизнуть. Если бы дома был кто-то, кто мог бы его за этим застукать.

Виктор шел сквозь вечеринку почти незамеченным, но вполне желанным гостем. На него изредка поглядывали, но в основном потому, что он редко появлялся на подобных мероприятиях. Он был чужаком по собственному выбору – и достаточно хорошим притворой, чтобы обаянием добиваться признания групп, хотя чаще всего предпочитал оставаться в стороне и наблюдать, тогда как большинство студентов готовы были ему это позволить.

Однако сейчас он был здесь – пробирался через людей, музыку и липкие полы с дозой адреналина во внутреннем кармане пиджака. К шприцу была приклеена бумажка с надписью: «Используй меня». Сейчас, в окружении огней, шума и тел, Виктору казалось, что он случайно забрел в иной мир. Вот чем занимаются нормальные старшекурсники? Пьют и танцуют, соединяя тела, как кусочки мозаики, под такую громкую музыку, что все мысли глушит? На первом курсе Анджи водила его на несколько вечеринок, но те были другими. Он не помнил ничего про музыку или пиво – только про нее. Виктор сморгнул это воспоминание. Влажными от пота руками он взял пластиковый стаканчик и вылил его содержимое в горшок с чахнущим цветком. Если держать что-то в руках, то становится легче.

В какой-то момент Виктор очутился на балконе, глядя на замерзшее озеро позади здания студенческих братств. При виде этой картины он содрогнулся, понимая, что для оптимального результата ему следует подражать Эли, воспроизвести тот же успешный сценарий, но Виктор не мог… не желал… этого делать. Ему необходимо было найти собственный способ.

Он оторвался от перил и ушел обратно в дом. Продолжая обходить комнаты, он осматривался и взвешивал. Поразительное дело: насколько многочисленны способы самоубийства, настолько же ограничены варианты тех, где имеется хоть какая-то вероятность выжить.

Одно Виктор Вейл знал точно: он не уйдет отсюда, не сделав своей попытки. Он не намерен возвращаться в квартиру и смотреть, как Эли радостно пилит себе кожу, дивится на это странное новое бессмертие, которое и далось-то ему не так уж тяжело. Виктор не собирается стоять, ворковать и вести для него записи.

Виктор Вейл – не долбаный подручный.

Обойдя дом три раза, он набрал столько кокаина, сколько, по его расчету, должно было хватить для остановки сердца (он точно не знал, поскольку подобной деятельностью никогда не занимался). Покупать пришлось у троих разных студентов: у каждого было всего по нескольку доз.

При четвертом обходе дома, набираясь храбрости, чтобы пустить кокаин в ход, он услышал это. Входная дверь открылась (за музыкой этого слышно не было, но со своей позиции на лестнице он почувствовал резкий сквозняк), а потом какая-то девица завизжала и крикнула:

– Эли! Ты выбрался!

Виктор тихо выругался и отступил наверх. Пробираясь между телами, он услышал собственное имя. Вырвавшись, добрался до площадки второго этажа и нашел там свободную спальню с ванной. На середине пути через комнату он остановился. У стены стоял книжный шкаф – и оттуда, из самого центра, ему в глаза бросилась собственная фамилия, напечатанная заглавными буквами.

Он вытащил с полки массивную книгу о самосовершенствовании и открыл окно. Шестой том из девяти, посвященных эмоциональному воздействию и реакции, упал на тонкий слой снега с приятным стуком. Виктор закрыл окно и ушел в ванную.

На туалетном столике у раковины он разложил все необходимое.