– Джакомо…

– Джакомо, если вы будете говорить такую нелепицу, солнце на небе остановится!

– Что-что? – Он перестал смешно прохаживаться и вновь сел на диван.

– О, так говорит моя матушка – она из Далмации. Если слышишь какую-то глупость, то говоришь, что из-за этого солнце перестанет двигаться по небу.

– О боги, неужели вы все еще верите, что солнце вращается вокруг земли? – Он взглянул на меня с удивленной улыбкой. – Меня учили такой же чепухе – «Земля висит недвижимо в центре Вселенной». Но эту теорию обоснованно опровергли. Книга Николая Коперника перевернула все представления о космосе… – С этими словами он провел длинным пальцем в воздухе, показывая мне, как земля двигается по своей орбите. – Теперь в центре всего находится солнце.

Мне было стыдно за свое невежество. Всего за несколько минут он изменил мои взгляды на небесный свод и заставил весь мир вращаться.

Я потупила взор.

– Прошу прощения, синьор Казанова. Я знаю о мире столько же, сколько птичка в клетке. Уверена, что вам очень скучно.

– Вовсе нет, – ответил он. – Я считаю вас совершенно очаровательной. – При этих словах я зарделась, а он воспользовался возможностью и взял меня за руку.

– Ах! – Я отдернула руку, но не потому, что мне было неприятно, а потому, что удивилась его дерзости.

В комнату вернулся мой брат, и синьор Казанова вежливо извинился. Внезапно ему понадобилось куда-то идти.

Он ушел, так и не подписав договор. А он не дурак… я много раз в этом потом убеждалась. Казанова получал то, что хотел, но никогда не заходил слишком далеко. Как он однажды сказал?

«Обман – это грех, а маленькая хитрость – просто предусмотрительность».

Глава 4

Ночью шел дождь. Утро выдалось облачным и влажным. Я была занята в кабинете отца. Это мое любимое место во всем доме, по крайней мере когда самого отца дома нет. Благодаря мягким турецким коврам и книгам в кожаных переплетах, в этой комнате царил уют. Целую стену занимала intarsia – деревянная мозаика из различных пород дерева. Это искусство было так похоже на саму жизнь: могло обмануть глаз. На ней были изображены музыкальные инструменты, песочные часы, даже белка, словно живая, – казалось, что она вот-вот прыгнет на пол. Деревянная мозаика была очень старой – без сомнения, мой отец не стал бы оплачивать подобную прихоть.

На полках рядами стояли гроссбухи отца. На взгляд четырнадцатилетней девчонки, дела отца – скука смертная. Он торговал вином и оливковым маслом по всему побережью Адриатики и на Ионических островах.

Я достала с полки большую книгу с картами. А затем часослов с картинками, принадлежавший моей матушке.

Я вздохнула. Когда я думала о матушке, то всегда начинала грустить. У нее помутилось в голове после того, как погиб мой младший брат, Себастьяно. Это случилось семь лет назад. Ему было всего пять. Казалось, что в ее голове с тех пор витают духи.

Я услышала громкий стук в дверь и вздрогнула. А потом на цыпочках прокралась вглубь коридора, чтобы меня никто не заметил.

– Buon giorno, Signora[2], – раздался внизу голос, о котором я мечтала все утро!

– Buon giorno, Signor Casanova[3], – приветствовала моя мама. – Как приятно видеть вас вновь. Ищете Пьетрантонио?

– Да.

Сердце мое ухнуло вниз. Что ему нужно от этой крысы?

– Мне очень жаль. Но его нет дома. И я не знаю, когда он вернется. – Это была чистая правда. Мы никогда не знали, куда Пьетрантонио уходит и когда вернется. Днем или ночью.

– Bene, Signora[4]. – Молчание. – А могу я в таком случае увидеть signorina[5]? Пьетрантонио просил меня передать записку ей, если его не окажется дома, когда я приду.

Я прикусила палец от волнения. Интересно, впустит ли его матушка?

– Certo, Signor Casanova[6].