Он купил в Лондоне несколько ружей – самых лучших, которые только можно было купить, и дважды в неделю устраивал охоту. Во время первого сезона зажиточные друзья и соседи торговца были рады поохотиться с ним, однако его странное поведение постепенно отпугивало их одного за другим, и к концу сезона он охотился в одиночестве.

С точки зрения гостей, основной проблемой хозяина было то, что, каким бы дружелюбным и гостеприимным он ни был, он понятия не имел, как вести себя на охоте, и беспорядочно стрелял куда попало.

Он стрелял по птицам, летящим над головами других охотников, а также справа и слева от него, да и вообще палил куда вздумается. Одного этого уже было достаточно, так ведь он еще и бранился почем зря. Если попадал – ужасно сквернословил, но если мазал – было еще хуже. Гости оставались до конца охоты только из вежливости и с облегчением покидали его в конце дня. Никто больше не принимал его приглашений, и озадаченный торговец шляпами посчитал, что все просто заняты, и продолжил вылазки на охоту самостоятельно. С годами он становился все более эксцентричным, его жилище пришло в упадок, а те немногие, что к нему заходили, рассказывали, что он выносил мебель и картины на лужайку в любую погоду: в дождь он мог сидеть в кресле на лужайке, покуривая. А еще он развесил сотни шляп на деревьях и палил по ним.

Затем торговец шляпами стал привозить экзотических животных. Они жили в доме, входили и выходили по собственному усмотрению, поскольку дверь он не закрывал. На этом этапе от него и ушла домработница. Но он продолжил свои выходки: купил несколько обезьян, медведя и карликового бегемота, которые, впрочем, быстро околели. Как писали местные газеты, он даже снес часть дома, да так и оставил руины.

Он стрелял по птицам прямо из окна спальни, выкопал пруд на месте лужайки, а затем стрелял в каждую утку, что приближалась к воде.

Те немногие посетители, что все же бывали у него (включая почтальона), сообщали, что он был безмерно очарователен при встрече и часто зазывал проходящих мимо мальчишек порыбачить и пострелять кроликов в любое время. И все же эксцентричность торговца сыграла с ним злую шутку: полиция арестовала его, когда он бродил в одной пижаме и с ружьем в руках по ближайшей деревне.

Только когда дальний родственник переехал жить в дом и нанял сиделку, чтобы та приглядывала за пожилым джентльменом, люди вспомнили, что когда-то он был шляпным мастером. А шляпы в те времена делались с добавлением ртути. Даже небольшое количество ртути вызывает у человека неадекватное поведение, а чем больше ртути, тем более чудаковатым становится человек. Стало быть, нашего эксцентричного охотника с полным на то основанием можно назвать «безумным шляпником».

Немного о кулинарии

К 1920 году английская аристократия наконец признала, что английская кухня просто ужасна. Во время этого гедонистического десятилетия, которое последовало за наполненными выраженным аскетизмом годами Первой мировой войны, состоятельные англичане делали все возможное, чтобы перенять континентальный кулинарный стиль. Чего греха таить, нравы французов все еще вызывали сомнения, но их кулинарные способности – совсем другое дело, и это признавали даже такие писатели, как П. Г. Вудхаус. В его романе «Фамильная честь Вустеров» Берти Вустер больше всего опасался, что французского повара его тетушки переманит к себе какой-нибудь другой аристократ.

В действительности эти опасения были, пожалуй, еще более явными. И вот один из лордов нашел новый способ осчастливить своего французского повара.