– Да ты не девочка, а женщина, – сказал солдат и захохотал раскатисто.

На нем был светло-песочный мундир, полевые ботинки и кепи, укрывавшее лицо тенью. Глаза черны, как скальная порода под ногами. Хана еще не отдышалась после заплыва, и он смотрел на ее вздымающуюся грудь. В попытке прикрыться она быстро распустила волосы, белая ситцевая рубашка для плавания была слишком тонкой и прозрачной. На ослабевшие ноги капала вода с таких же ситцевых коротких штанов.

– Что ты там от меня прячешь? – спросил солдат, пытаясь заглянуть за край скалы.

– Ничего, – быстро ответила Хана и отошла в сторону – пусть глядит на нее. – Там просто… улов. Вы не подумайте, что он незаконный. Я сама поймала.

Она подхватила ведро и двинулась вдоль кромки воды, уводя солдата от сестры.

Его глаза были прикованы к Хане. Наконец он отвернулся, посмотрел на море, обвел взглядом берег.

– Почему ты еще здесь? Все ныряльщицы уже на рынке.

– У меня заболела подруга, и я ловлю за нее, чтобы ей было что поесть.

Отчасти это было правдой, а потому выговорилось легко.

Солдат продолжал озираться словно в поисках доказательств. Хана глянула на буй, но мать не показывалась. Значит, еще не увидела солдата, даже не заметила отсутствия дочери. Хана забеспокоилась, не попала ли мать в беду. Солдат снова оглядел кромку скалистого рифа, будто чуял еще кого-то. Хана лихорадочно пыталась придумать, как себя повести.

– Могу продать вам, если проголодались. И товарищам отнесете.

Он с сомнением посмотрел на нее, и она приподняла ведро. Через край выплеснулась морская вода, и солдат отскочил, чтобы не намочить башмаки.

– Простите, пожалуйста, – торопливо сказала Хана и придержала ведро второй рукой.

– Где твои родные? – вдруг спросил он.

Вопрос застал Хану врасплох. Она снова оглянулась на море и заметила мелькнувшую в волнах голову матери. Отец сейчас на своей лодке в океане. Они с сестрой один на один с этим солдатом. Она повернулась к нему и вдруг увидела вдали еще двоих. Они направлялись к ним.

В голове вспыхнули слова матери: “Главное – не оставайся с ними наедине”. Нет, ей уже не спастись, что бы она ни сказала. С солдатами императора ей не справиться. Они могут сделать с ней что захотят, но опасность угрожает не только ей. Хана перевела взгляд на мерно набегающие волны, которые так и манили нырнуть в них, скрыться.

– Они умерли. – Она почти верила в свои слова. Если она сирота, то делать с ней можно что угодно, и рот никому затыкать не придется. А значит, ее семью не тронут.

– Русалка-сиротка. – Солдат улыбнулся. – Выходит, море и правда иногда выбрасывает на берег сокровища.

– Что у вас там, капрал Моримото? – крикнул один из приближающихся солдат.

Моримото не ответил, по-прежнему не сводя глаз с Ханы. Солдаты подошли, встали по обе стороны от девушки. Моримото коротко кивнул им и побрел по песку обратно, тем же путем, что пришел. Солдаты ухватили Хану за руки и поволокли следом.

Хана не закричала. Если сестра бросится на подмогу, они заберут и ее. Главное сейчас – уберечь от солдат сестру. Поэтому Хана не издала ни звука, но ноги ее отказывались идти, налились тяжестью, тянули вниз. Все тело противилось в безмолвном непокорстве. Но солдаты подхватили ее поудобнее и потащили, ступни Ханы оставляли в песке тонкие бороздки.

Эми

Остров Чеджу, декабрь 2011