– Не мой, но моего отца, – спокойно ответила Мадлен. – Вы же видите, что он занят и ему нужна помощь. Поэтому делайте то, за что я вам плачу.

– Вы, девочка? Пока что мне платит ваш отец.

– Это так, но ведь именно из моих рук вы получаете деньги, и если хотите, чтобы и дальше все было так же, пошевеливайте своей задницей в сторону двери и делайте то, о чем я вас вежливо попросила.

– Несносные бабы, – недовольно бурчал себе под нос Вильгельми. – Когда они начинают командовать и думать, что на них штаны надеты, ничегошеньки хорошего ждать не приходится.

– Да делай уже то, что велит моя дочь. – Ее отец печально вздохнул. – Что же вы постоянно склочничаете…

– Я не виновата, отец.

– Виновата-виновата, – продолжал бурчать Вильгельми. – И вы тоже, господин Тынен, потому что не просто позволяете ей все, но еще и поощряете ее в этом упрямстве.

– Я не упрямая. – Мадлен сердито скрестила руки перед грудью.

– Просто Мадлен делает то, что должно быть сделано. – Ее отец снова заерзал на стуле. – А кто в противном случае будет это делать? Я калека, и мне остается только радоваться, что хотя бы у одной из моих дочерей ясная голова и она унаследовала мою купеческую жилку. Моей жене хватает хлопот с двумя другими девочками и маленьким Маттисом, и она не имеет ни малейшего представления о коммерции. Скажи мне, кому тогда, если не Мадлен, подменять меня при необходимости?

Вильгельми с оскорбленным выражением лица тоже скрестил руки.

– В любом случае, не бабе, это против природы. Я бы на вашем месте хотя бы выдал замуж обеих младших дочерей. Тогда у вас было бы два зятя, готовых помогать.

Выражение тихого недовольства смешалось с глубоким вздохом отца.

– Мария еще слишком молода и неопытна для замужества.

Вильгельми фыркнул.

– Девушке семнадцать, самое время для вступления в брак. Если вы и дальше будете тянуть, она станет такой же сумасбродной, как Мадлен, и начнет себе воображать, что имеет право командовать мужчинами.

– Это мое дело, Вильгельми. – Ее отец порывисто махнул ему.

– Да я со всем справлюсь. Но мне не нравится, как вы ведете свои дела. – Вильгельми развернулся с угрюмым видом и покинул контору.

Мадлен сжала губы.

– Но я же действительно попросила его любезно и вежливо.

Отец иронично усмехнулся.

– Ну да, любезно и вежливо.

– Разве не так? – Она наморщила лоб.

– Картина богата оттенками, милое мое дитя!

– Так, может быть, мне нужно было встать перед ним на колени и выпрашивать милостыню? – Она сама услышала, как в ее голосе проскочили бунтарские нотки.

– Нет. Просто принимай его таким, какой он есть. Ты его не изменишь. По его мнению, женщине место не в конторе, а за плитой.

– Или у детской люльки.

– Или это, да. – Ее отец тихонько вздохнул, в третий раз попытавшись найти более удобное положение. – Помоги мне встать. Я боюсь, что если сейчас немного не пройдусь, то потом вообще не смогу поднять свой зад.

– Конечно, отец, вот, обопритесь на мою руку.

Мадлен молниеносно бросилась за костылями отца и помогла ему подняться. После того, как почти четыре года назад, когда почтовая карета, в которой ехал отец, попала в ужасную переделку и он сломал левую ногу и левую же кисть, он мог передвигаться только на костылях, да и то с большим трудом. Приглашенный тогда из Бонна хирург отрезал ему ногу чуть ниже колена, а на кисть наложил шину. После этого три из пяти пальцев срослись вместе и оставались неподвижными.