греки пробиваются через горную и труднопроходимую местность, и на протяжении этих

7 дней парасанги не упоминаются ни разу.

К северу от страны кардухов находилась Армения, управляемая

персидским сатрапом. При переходе через пограничную реку греки увидели перед собой,

как говорит Ксенофонт, "…единственную, повидимому, искусственную дорогу…", по

которой и направилось эллинское войско, причем Ксенофонт вновь возвращается здесь

к измерению пути парасангами, допуская, впрочем, значительные пропуски, вызванные

тяжелыми условиями похода, совершаемого частично по глубокому снегу. Так измеряется

путь во время длительных блужданий эллинского войска между Арменией и Трапезунтом.

Но по прибытии в этот город парасанги совсем исчезают со страниц "Анабасиса",

и при описании дальнейшего пути Ксенофонт, желая дать читателю представление о

пройденных расстояниях, прибегает к обычному у греков приему измерения пути часами

или, приближенно, стадиями. Причина этой перемены выясняется из текста самого

"Анабасиса". Южный берег Черного моря, вдоль которого направилось греческое войско

из Трапезунта, в то время был фактически независим от персидского управления,

и последнее не было заинтересовано в проведении там удобных путей сообщения. По

рассказу Ксенофонта, прибрежная дорога была так плоха, что войско с его обозом

не могло бы пройти по ней, если бы он не заставил жителей греческих городов привести

ее в порядок. Подобная дорога не могла быть измерена парасангами, и потому их

нет и в рассказе Ксенофонта.

Итак, проверка сообщаемых Ксенофонтом сведений о пройденном

пути при помощи данных, частично почерпнутых из самого "Анабасиса", раскрывает

до известной степени метод работы автора над своим произведением и позволяет утверждать,

что Ксенофонт чрезвычайно строго относился к своим обязанностям летописца похода,

не разрешая себе, как правило, никаких отступлений от собранного им на местах

фактического материала. Впрочем, добросовестность Ксенофонта как историографа

похода подтверждается и другими наблюдениями над текстом "Анабасиса". Так, Ксенофонт

всегда строго различает виденное собственными глазами от передаваемого "с чужих

слов и в последнем случае он обычно указывает источник осведомления. Даже тогда,

когда, по примеру своего предшественника Фукидида, Ксенофонт прерывает повествовательную

форму изложения иногда весьма пространными и составленными по всем правилам риторики

речами, вкладываемыми им в уста действующих лиц, он не скрывает того, что предается

здесь свободному творчеству, и часто предпосылает выступлениям ораторов слова:

"такой-то сказал примерно то-то".

Таким образом, за "Анабасисом", в том, что касается описания

объективной обстановки похода, необходимо признать высокую степень исторической

достоверности – вывод, имеющий немаловажное значение для истории древнего мира

и, в частности для ранней истории некоторых народов Советского Союза, так как

в IV и V книгах разбираемого сочинения содержатся довольно подробные описания

племен, обитавших в V в. до н.э. в северо-восточных областях Малой Азии и на южном

берегу Черного моря и впоследствии вошедших в состав населения Закавказья. Для

истории Закавказья эти страницы "Анабасиса" имеют примерно столь же высокую ценность,

как IV книга Геродота для истории юга СССР, "Германия" Тацита для Средней Европы

и "Записки" Юлия Цезаря для галльских стран.

Говоря о заметках, которые Ксенофонт составлял на местах, мы

никоим образом не желаем создать представления, будто весь "Анабасис" является

только литературно обработанным сухим дневником похода. Путевые заметки касались,

вероятно, лишь мелких подробностей и цифровых данных. Крупные события и яркие