Под конец миссис Кеннеди принесла большой плакат на ватмане с подписями от всех присутствующих. На нем была нарисована фигура неопознанного секретного агента в солнечных очках и красовалась крупная надпись: «Грязная Дыра, штат Вайоминг, приветствует нового жителя!» Шутка действительно забавная: никто не знал, куда меня отправят после окончания этой миссии, и с неплохим шансом следующим назначением мог оказаться какой-нибудь захудалый городишко у черта на куличках. Миссис Кеннеди всегда любила такой юмор, и плакат изрядно всех рассмешил.

Затем она отдала мне большую черную папку на кольцах с подписью: «Путешествия Клинтона Дж. Хилла». Внутри оказалось подробное описание всех четырех лет нашего знакомства с множеством фотографий. Печатные ярлычки с подписями возле каждого фото помогали ориентироваться.

«ГРЕЦИЯ: Сперва он редко выходил на передний план, и узнать его можно было лишь по очкам». Целая страница была заполнена фотографиями, где я помогал носить многочисленные чемоданы первой леди. Подпись гласила: «ГДЕ БЫ ТО НИ БЫЛО: Наши славные агенты всегда готовы прийти на помощь». Была и фотография с весельной лодки в водах возле Пестума: я греб изо всех сил, сопровождая работу веселыми воплями, и она просто умирала от смеха. «ИТАЛИЯ: Идеальный аккомпанемент к плеску весел». Равелло: миссис Кеннеди в купальнике позирует для журналистов, плавает, отдает мне приказы во время прогулки на яхте… Марокко: мы с ней идем по улице, болтаем и смеемся. На этом фото подпись была сделана ее рукой: «Мистер Хилл, вы счастливы работать со мной? – Ж. Б. К.».

Воистину бесценный дар.

Мы с миссис Кеннеди слишком многое пережили вместе. Больше, чем кто-либо когда-нибудь сможет представить.

Больше, чем кто-либо из нас когда-либо осмелится рассказать.

Эпилог

Она была и остается одной из самых узнаваемых женщин в мире: элегантная, утонченная, аристократичная, настоящая леди во всех смыслах этого слова. Жаклин Бувье Кеннеди-Онассис умирала от рака в той самой нью-йоркской квартире, которую тридцать лет называла своим домом, и я не мог сдержать слез.

Конечно же, я знал, что она больна. В февральской «Вашингтон Пост» писали, что ей диагностировали лимфому Ходжкина и назначили лечение. В новостях говорилось, что болезнь обнаружили на ранней стадии, когда она легко излечима. На пару секунд меня охватило желание позвонить ей, но я тут же отбросил эту мысль. Я не знал, что сказать, и вряд ли смог бы найти нужные слова. Вместе с ней мы прошли через очень многое, и пусть даже наши жизни продолжались (если можно было это так назвать), мой звонок наверняка оживил бы в ней воспоминания о том ужасном дне, который изменил все. Один звук ее голоса… Это было бы слишком больно, и я так и не смог заставить себя набрать номер.

Больше об этом в газетах не писали, но я часто думал о ней и гадал, как она справляется с болезнью.

Однажды мне позвонил Дейв Карпентер, который в то время возглавлял спецгруппу президента.

– Мистер Хилл, – сказал он, – мы с президентом Клинтоном говорили об администрации Кеннеди, и в разговоре всплыло ваше имя. Семье Кеннеди пришлось многое пережить, а теперь еще и ужасная болезнь миссис Кеннеди…

– Да, – ответил я, – я в курсе, что она лечится от рака.

– В общем, мы обсудили, насколько ее фигура важна для американского народа и всего остального мира, и президент спросил меня о судьбе агента, который отвечал за ее безопасность. Я сказал ему, что вы вышли на пенсию и проживаете в Северной Виргинии. Затем он попросил меня организовать ему встречу с вами. Скажите, сможете ли вы выполнить его просьбу?

Это предложение застало меня врасплох. Было непонятно, зачем Клинтону понадобилось встречаться со мной, но из прошлого опыта я знал, что, если президент США зовет тебя на встречу, ты бросаешь все дела и идешь. Абсолютное большинство людей даже помыслить не могут о такой возможности.