- Рассуди сам - живем мы у себя там, в Буграх, в чужой избе. Я все амнистии дожидал, чтобы прописку в Москве вернули, а мне кукиш под нос. Значит, надо на новом месте обживаться. Мужиков в деревне мало, а я к тому же и на машине, и на тракторе умею, руки у меня спорые, дадут мне, значит, какую-то избу. Но ведь покрыть ее надо? Венцы новые подводить, стеклить, печь перекладывать, сараюшко ставить - это ж все материял, за все платить надо! Женился бы, корову купил, кабанчиков пару на откорм пустил. Да мало ли что сделать можно, когда в кармане копейка живая шевелится!..

- Любишь деньги, значит? - прищурился горбун.

- Люблю,- сказал я с вызовом.- Ты мне такого покажи, что деньги не любит. Их все любят...

- Вот завтра ты и пойдешь с нами за Фоксом, и, если выяснится, что ты не мусор, а честный фраер, дам я тебе денег,- твердо сказал горбун.

- Нашел дурака!- сказал я.- Моей жизни и сейчас-то цена две копейки, а завтра, коли все хорошо получится, она у тебя в руках и гроша стоить не будет...

- Это почему же?

- А потому, что уже сейчас, чтобы деньги мои отнять, заработанные, пять кусков кровных, ты меня ментом выставляешь и под этим соусом вы глотку мне готовы спокойно перерезать. Вот и выходит, если выгорит у вас завтра дело, вы меня из-за этих денег тем более прикончите, а если менты ловчее вас окажутся, то они меня вместе с вами в подвале угрохают...

- Ты говори, да не заговаривайся!- насупился горбун.- Если блатной украл у друга, его за это судит "правило" воровское. А о деньгах потому разговор, что ты не блатной и мы тебе пока не верим...

- Папаша, дорогой, что же мне сделать, чтобы ты мне поверил? Самому, что ли, зарезаться? Или из милиции справку принести, что я у них не служу?..

Заерзали, зашуршали недовольно, зашумели мазурики проклятые, и вдруг неожиданно громко засмеялся Левченко, и от смеха его я вздрогнул - я уже маленько привык сидеть на этой гранате с сорванной чекой, а она вдруг зашевелилась.

- Смешной парень!- сказал Левченко и повернулся к горбуну:- Ты, Карп, все правильно мерекуешь - нам сгодится этот фраерок, он парень шустрый и жох. И дух в нем есть живой. А дураков наших не слушай - ты правильно решил...

- Поучи жену щи варить! Не решил я еще ничего,- зло кинул ему горбун и повернулся ко мне:- А тебе, мужичок, я больше повторять не буду - пойдешь с нами и сиди, засохни...

- Сколько же ты мне денег дашь,- спросил я с вызовом,- коли Фокс завтра с тобой за этим столом сидеть будет?

Горбун подумал, пошевелил тонкими змеистыми губами:

- Десять кусков...

Я встал из-за стола, подошел к нему, низко, до земли, поклонился:

- Спасибо тебе, папаша, за доброту твою, за щедрость. Значит, если я сука, зарежете вы меня, а если всю вашу компанию спас я сегодня от гибели неминуемой, насыплешь ты мне целых десять кусков. Двадцать бутылок водки смогу купить.

Спасибо тебе, папаша, за доброту твою небывалую...

Не успел я еще разогнуться, так и стоял, поклонившись, и только мелькнул удивительно быстро его валяный сапог в воздухе - и брызнули у меня искры из глаз, и боком завалился я на пол, размазывая по лицу хлынувшую из носа кровь.

Привстал я на четвереньки, потом, качаясь, поднялся, и носило меня всего по воздусям от волнения, выпитой водки и боли в лице...

- И еще раз тебе, папаша, спасибо за справедливость. И за ласку, что мне Фокс обещал...

А горбун беззвучно хохотал, разевая молча свою ужасную белую пасть с отвратительными пористыми зубами, и я видел, что силы в нем пока еще предостаточно. И остальные довольно ухмылялись, и Левченко смотрел на меня мрачно и грустно.

- Дал бы ты ему еще пару раз для ума,- посоветовала Аня, и глаза ее черные были сплошь залиты безумным страшным зрачком.