Другой причиной его растущего беспокойства был тот факт, что деньги его таяли. На банковском счету оставалось не больше трехсот долларов, а если он продолжит столько пить, денег хватит едва ли на пару месяцев. И придется искать работу в Милбурне. А любая работа не позволит ему тратить время на патрулирование улиц и магазинов в поисках существа, чей приезд пообещала Флоренс де Пейсер.

В теплые дни Дон ежедневно по два-три часа просиживал на скамейке близ детской площадки в единственном городском парке. Ты должен помнить о периодичности их появлений, приказывал он себе: ты должен помнить, что Еве Галли понадобилось пятьдесят лет, чтобы расправиться с Клубом Фантазеров. Ребенок, незаметно подрастающий где-то в Милбурне, возможно, даст ему и Питеру передышку лет в пятнадцать – двадцать, прежде чем начнет свою игру с ними. И тогда выяснится, что все его знали с детства; и это случится в Милбурне; и он не будет выделяться так, как приезжий. На этот раз ночной сторож будет более осторожен. Единственное, что может сократить срок его выжидания, это то, что он захочет начать действовать до естественной смерти Рики, – так что, возможно, он должен набрать силу через десять лет.

Сколько же ему должно быть сейчас? Восемь-девять. Или десять.

Если…

24

Вот так Дон и нашел ее. Поначалу он очень сомневался, наблюдая за девочкой, появившейся как-то в полдень на детской площадке. Она не была красивой, ее нельзя было даже назвать хорошенькой – угрюмая и настороженная, всегда в грязном платьице. Остальные дети сторонились ее, но детям это свойственно; и эта атмосфера отстраненности от них, вынуждавшая ее в одиночку качаться на качелях или копаться в песочнице, могла быть всего лишь надежной самозащитой ребенка от неприятия ровесниками.

Однако дети, наверное, быстрее, чем взрослые, распознавали истинное различие.

Он понял, что нельзя терять ни дня – раздумывать некогда: на счету оставалось сто двадцать пять долларов. Но если он похитит девочку и увезет, а потом выяснится, что ошибся, – кем он тогда будет: маньяком?

Теперь он стал приходить на детскую площадку с ножом, привязанным к боку под рубашкой.

Даже если он прав и девочка – это «рысь», она будет упорно играть свою роль: если он увезет ее, она может причинить ему непоправимый вред, не проявив своей сути и дождавшись, когда их настигнет полиция. Но ночному сторожу нужна их смерть: и если он прав, она не позволит вмешаться полиции или другим законным структурам, чтобы наказать его за ее похищение. Наверняка она придумает более замысловатое решение.

Девочка, похоже, не замечала его, но вдруг стала появляться в его снах: садилась в сторонке и изучала его бесстрастным взглядом, – и ему казалось, что, даже когда она рассеянно качалась на качелях, погруженная в свои мысли, она украдкой поглядывала на него.

У Дона была единственная улика того, что ребенок не такой обычный, каким казался, и он вцепился в эту ниточку с фанатичным отчаяньем. Увидев ее в первый раз, он похолодел.

Он стал завсегдатаем парка – неподвижный человек, давно не стриженный и не брившийся: подходя к детской площадке, можно было не сомневаться в его присутствии, как и в присутствии на ней качелей, скамейки, песочницы… Ранней весной Нед Роулз опубликовал о нем небольшую заметку в «Горожанине», и Вандерлея узнавали, но не досаждали. Он был писателем; очевидно, сейчас работал над замыслом новой книги; он владел недвижимостью в Милбурне. Если люди и считали его странным, им нравилось, что у них в городе есть свой хорошо известный чудак; и потом все знали, что он хороший друг Готорнов.

Дон закрыл счет в банке, сняв все деньги наличными; он потерял сон, не мог заснуть, даже крепко выпив; он сознавал, что снова перед ним маячит упадок сил, как тогда, после смерти Дэвида. Каждое утро он прикреплял нож Боуи к боку, прежде чем отправиться в парк.