– Твой слуга сам предложил кандидатуру, – веско заявив, поднялся с места Долгорукий, указав сначала на Давыдова, потом на Еремеева. – И мы договорились, что расследование злодеяний на нашей земле проведем сами, на суд его представим и решение судьи примем.

– Эка ты его наделил, – мрачно покосившись на Давыдова, разглядывал император Еремеева.

– Выдюжит, государь, – уверенно заявил гусар, закручивая ус. – Он толковый.

– Как ты, человек, собрался обеспечивать решение суда? – Вздохнув, уточнил его величество. – Как будешь призывать к исполнению договоренностей, ежели кто тянуть станет и волокиту устраивать? – Недовольно покачал он головой.

И князья за столом, скрывая улыбки и ехидные взгляды, могли бы подсказать ответ – никак. Оттого и выбрали, чего скрывать…

– Так, зятю пожалуюсь, – стараясь стоять прямо и отвечать уверенно, произнес Еремеев.

За столом загоготали, чуть не по бокам себя ударяя от веселья.

– Какому еще зятю? – Гневно глянув на сидящих за столом, унял их радость государь.

– А у нас с твоим сыном с некоторых пор один зять, – простовато и с легкой улыбкой произнес судья.

Вызвав волну недоумения среди князей.

– Самойлов? – Удивился и император. Затем резко помрачнел. – Он же всех убьет.

И слова императора уняли даже тень веселья. Потому как этот человек никогда не врал – а правда с определенного момента может вызвать ужас.

– Так, может, и надо ворью, которое на суд не явится? – Завозился князь Ухорский.

– Он всех убьет, – тяжелым взглядом наградил его император. – Если не явится даже один.

– Ну уж, не будет такого, – протянул Шереметьев неуверенно.

– Вы себе судью или палача выбирали, люди? – Как злой директор на проштрафившихся замов смотрел он. – Вот что, Еремеев. Мне жалуйся. Ежели кто не подчинится общему решению, ко мне иди.

– Мне тоже можешь жаловаться, – негромко, но так, чтобы все слышали, произнес Юсупов. – Что мы, не родственники, друг другу не помочь?

– И мне говори, – спокойно смотрел Шуйский. – Разве не я сватом был твоей дочери?

– Верно, у нас в роду завсегда свата за общий стол приглашают, – хмыкнул Галицкий из достаточно плотного стана нейтралов. – Потому ко мне тоже обращайся.

– И я сватом был, – признал Долгорукий.

– И я, – буркнул Панкратов.

– И я там был, мед пиво пил, по усам текло!… – С чувством зачитывал Давыдов, в руке которого вновь обнаружилась фляга.

– Василий, тебя присяга помогать обязывает, – легонько укорил его император, по-отечески улыбаясь.

А у многих от такого родства, осознанного только в этот миг, чуть не стали по второму кругу седеть волосы.

– Благодарствую, – низко поклонился Еремеев.

– Кандидатуру утверждаю. Сколько тебе понадобится времени?

– Дела принять и разобраться в них, да тщательно расследование провести – года три как минимум, государь.

– А как же месяц! – Вскочил на ноги Романов. – Мы на месяц его ставили!

– Три года, – задумчиво произнес император, отражая то же самое сомнение.

– Так, государь, почти восемь десятков дел. – Похлопал глазами Еремеев. – Три года – это я щадить себя не стану! Тут же размах таков, что иные дела, им равные, иногда внукам завещают, – доверительно произнес он.

– А и вправду, дело-то серьезное, – сделал стойку император. – Хотя ежели кто хочет быстрого правосудия…

– Я желаю! Что тут расследовать, дикость-то какая! – Возмущался он, поворачиваясь на соседей.

– Тогда, Еремеев, начнешь с Романовых. – Согласно кивнул император, вызвав резкий кашель князя. – Для исполнения сроков придаю тебе министерство внутренних дел.