От обсуждения очередной мрачной финансовой перспективы отвлекла ощутимая дрожь земли. А заполошно вбежавший в зал порученец, что-то принявшей нашептывать императору – тот всерьез настроил на военный лад. Как бы не случилось чего…

– Радуйтесь, ваши сиятельства, – поднялся император с трона. – Одной смерти князь Черниговский избежал. Еще три осталось.

– И наших тридцать, – требовательно смотрели на него из-за стола.

Тот коротко кивнул, признавая. После чего направился делать так, чтобы они не понадобились.

Ко всему привычна сытая и богатая столица. Не удивят ее ни иностранцы в диковинных одеждах, ни уличные музыканты с танцорами.

Оттого и восемь не самых молодых человек, закруживших в ритмичном танце на краю широкой площади перед гостиницей в самом центре Москвы, не особо изумляли прохожих.

Они действительно были похожи на артистов – в праздничных костюмах белых, расшитых богато и красочно, в своих бамбуковых масках с намалеванными поверх алой краской скалящимися лицами и оставленными двумя прорезями для глаз. Их движения были резки и далеки от грации. Вокруг не было музыки, хотя им определенно подошли бы гулкие барабаны – зато пел старик, стоящий в центре, распахнув руки вверх, а остальные семеро звучно хлопали в ладоши, будто ставя точки в мрачном и певучем речитативе. Словно механизм, выполненный через шестерни и колен-валы, они завораживали идеальным автоматизмом, а звуки хлопков будто бы находило отражение в ритме дыхания, стоило прислушаться…

Кое-кто с интересом остановился. Потихоньку собралась толпа, с радостью хлопающая в такт.

У уличных танцоров не было ни футляра для денег, ни перевернутой шляпы. Не ходил помощник, собирая пожертвание с тех, кому понравилось – или же с тех, кто решил форсануть, стоя рядом с девушкой.

Оттого первые деньги полетели танцорам прямо под ноги – и грани монет отразили яркое солнце… До того, как распасться сверкающей пылью, так и не долетев до земли.

Очередной взрыв веселья и аплодисментов утонул в недоумении – потому как иные дарители расстались и с сотенной, свернутой в четверо – но и от нее остался только пепел, а купюра не долетела до земли.

Затем и недоумение погасло в предупредительном возгласе, сменившемся страхом. Потому что над силуэтом отеля, таким же радостным в солнечном сиянии, как только что толпа, внезапно образовалась густая тень – будучи просто дымкой, она быстро собралась в образ той самой маски, что была на людях.

После чего стоящий в центре вытащил из складок одеяния на поясе кривой кинжал и резанул себя по запястью.

Завизжала от ужаса впечатлительная дама, отшатнулась толпа, переходя сначала на шаг, а потом и на бег от той жути, что выплеснулась вместе с алой кровью.

А те же, кто посмел обернуться, убегая, мог заметить, как на белоснежной маске в воздухе начали появляться алые линии – рисуя кривую скалящуюся гримасу в пустоте и два алых глаза.

Где-то заорала сирена, а гостиница в миг окуталась плотным сероватым пологом – будто вспыхнувшим, словно давно заготовленный и проявившийся в последний миг.

Серьезная магия, могучая, пробирающая даже неодаренных с солидного расстояния – мурашками по коже и ощущением иномировой жути. Крайне надежная. До той поры, пока оскалившаяся маска не развернула пасть в оскале тридцатиметровых клыков и не перекусила гостиницу на уровне второго этажа.

Жалобно простонав уцелевшими перекрытиями и ударив по ушам громом, здание рухнуло внутрь самого себя, взметнув облака бетона и пыли.

– Пожалуй, мы закончили в этом городе, сын. – Аймара Олланта посмотрел на руины отеля, когда пыль спала, а его люди вернулись констатировать численную убыль противника.

– Дождемся хозяев и объясним нашу позицию?

– Как принято делать у вас? – Уточнил патриарх клана у белорусского переводчика.

– У нас принято не дожидаться озлобленных хозяев. Считается, что время успокаивает, а степень вины не меняется.