Потому как интриги с концом света – это, конечно, интересно, но не бросать же отличную возможность подмять под себя целый институт управления страной. Прямо забрать – против традиций, а вот обходным путем – неведомо когда еще будет такой шанс. Вон, Черниговских и за тысячу лет подвинуть не удалось, а смерть его сейчас просто оставит место вакантным. А этот Еремеев действительно выглядит толковым, раз сам предложил.

– Не бывает такого, чтобы не князю – имперское ведомство! – Возмутился Шемякин, вставая из-за стола.

– Ты еще меня не перебивал! – Гаркнул его величество. – Исполняющим обязанности ставлю, а не титул отдаю!

– А кому ведомство после Черниговских-то уйдет, твое величество? – Заинтересованно уточнил Гагарин. – Определена ли тобой его судьба?

– После расследования решим, которое судья ваш проведет. – Отмахнулся император. – Я ему препятствовать не стану, нового главу назначая.

– Значит, через три года? – Задумчиво произнес князь.

– Вы тоже торопитесь?

– Что вы, совсем нет! – Заверили императора.

– Больно много родичей у судьи, – буркнул Шереметьев. – Не договаривались мы о том. Сомневаться я стал.

– Сам предложил, теперь от слов своих отрекаешься? – Удивился его величество.

– Как быть тем, кто не родич и не сват? – Скрывая раздражение и бешенство тем, как его провели, держал он руки под столом. – Кто не ходит вшестером сватать к одной невесте!

– Моя внучка еще не сосватана, – пожал плечами император. – Может, тебя позовут? Может еще кого, кто отличится и все зло на своей земле вычистит, да штрафы без судейских заплатит? Вон, Еремеев зятю присоветует.

Шереметьев хмыкнул. Но взгляд заинтересованный в сторону судьи кинул.

– Я полагаю, таких добровольных много будет. – Поделился своими мыслями государь. – Честь великая быть мне сватом, и оскорбление мне лично, если кто к этому стремится не будет, верно? – Вкрадчиво уточнил он у князей.

Нарушение закона еще можно кое-как обойти, ссылаясь на традиции…

– А эти, – недовольно махнул рукой Шереметьев в сторону Юсупова. – Этим что будет?

– Тоже заплатят, если повинны, – жестким тоном подвел черту Рюрикович. – У государства воровать не позволю.

И это кое-как примиряло остальных со случившимся. Потому что государство и карман императора находились в одной географической точке.

– Кстати, о деньгах, – улыбнулся холодно его величество князьям. – На днях виделся я с ее светлостью княгиней Борецкой… – Сделал он паузу, чтобы люди осознали. – Жаловалась она мне, что, дескать, не отдает никто данное им на хранение достояние. Как же так, ваши сиятельства? Не уж то поперек слова каждый из вас пойдет… Снова? – Вкрадчиво уточнил император.

– Нет никаких Борецких! – Нервно отреагировал из-за стола князь Орлов. – Упокоились давно!

– Ты, никак, лжецом меня назвал? – Удивился император.

– Боюсь я за тебя, что в заблуждение ввести тебя могли. Не видел я Борецких на твоем приеме уже двадцать лет, как мне знать, что те живы?

– Теперь знаешь. Списки данного вам могли быть утеряны, за давностью лет. Это я понимаю и отношусь со снисхождением, – иронично смотрел он на встрепенувшихся и полных надежды князей. – Поэтому направлю вам свои копии. Кто утерял что-нибудь, вернет деньгами. Я тот документ заверял, мне с вас и требовать.

– Это тяжелое дело, твое величество, – хмурился и Долгорукий. – Разом столько собрать.

– Ты за бедность не жалуйся прилюдно, – со смешинкой ответили ему.

– Я не про бедность, а про сроки! Мы же к сохраненному со всей бережливостью, уговора не было, что те деньги нельзя в оборот пустить и проценты брать! Нелегкое это дело – взять и вытащить из оборота.

Прочие поддержали его одобрительным гулом.

– Вы не беспокойтесь. Казна богата, мы вас выручим. – Мягко успокоил их император. – И процент сватам назначим по-родственному. Не то, что остальным.