– Поверь, я обо всем позаботился. Джессика уже летит домой, с ее стороны недоразумений можно больше не ждать. Я предельно четко объяснил, что мы не подходим друг другу, – Кинг взял меня за руки: – Единственный человек, который счел гениальной идеей везти Джессику в Сиэтл, – моя мать, потому что добрую половину времени она думает не тем местом. Мой брат Джеральд в восторге, что в кои-то веки семейный скандал не вокруг его персоны, – говоря, Кинг целовал мои пальцы, каждый сустав. – Я просто не мог видеть тебя расстроенной и ощущать себя абсолютно беспомощным…

– Тебе нужно было все выяснить, а я в ту минуту не была готова знакомиться. Но теперь я готова.

Кинг заговорщически улыбнулся, глядя на меня сверху вниз:

– Да у тебя боевой настрой!

Я улыбнулась в ответ:

– А я распробовала вкус нового подхода – противостоять проблеме.

– Это прекрасно. Мои заслужили некоторое время потомиться, да и Джеральд в стельку пьян, не хочу им сегодня заниматься… – Кинг нагнулся и коснулся губами моих губ. – А вот куда бы нам употребить твою воинственность?

Я обняла его за шею.

– И чтобы это включало наготу и оргазмы!

– Видишь, мы с тобой на одной волне. – Рот Кинга прильнул к моему, и язык заметался внутри влажным, неистовым танцем. Кингстон приподнял меня, я обхватила его ногами, и он понес меня через гостиную, плечом открыв дверь в спальню.

– С семьей разберемся завтра. Сегодня я хочу только тебя.

* * *

Пробуждение наступало вслед за легким прикосновением пальца, обводящего край лица. Я потянулась – мышцы сладко заныли. Грудь обдало прохладой, когда простыни скользнули вниз. Возникло щекотное ощущение вдоль ключицы, и я застонала от влажного тепла и посасывания, когда мягкие губы сомкнулись на моем соске. Ощущение усилилось от приятного, дразнящего прикосновения зубов.

Затрепетав, веки сами собой приподнялись. Сон понемногу выпускал меня из своих объятий, когда перед глазами возник профиль Кинга. Длинные ресницы дрогнули, а ладонь накрыла другую мою грудь и нежно сжала.

Я пробежала пальцами по его шелковистым волосам, отводя их ото лба. Волосы были влажными.

Кинг наклонил голову и потерся свежевыбритой щекой о мой мокрый сосок.

– Доброе утро, – он поглядел на часы на тумбочке. – Вернее, добрый день.

На часах была половина первого.

– Ого, – хрипло сказала я и откашлялась, но голос все равно остался сиплым. – Ты давно проснулся?

– Давненько, – он обвел мой сосок кончиком языка. – Я пытался проявить терпение, но я голоден.

– Можно приготовить завтрак, вернее, бранч…

– Я проголодался не к пище, – ладонь скользнула на мой живот, и кончики пальцев принялись кружить на чувствительной коже, отчего я дернулась и застонала.

Через полчаса я была во вчерашней рубашке Кинга – в основном потому, что я не хотела, чтобы он одевался, – а он в своих слаксах и с самой довольной улыбкой на лице.

Я уселась на кухонную тумбу, втянув сквозь зубы воздух, когда холодный мрамор коснулся голой задницы. Кингстон перестал крошить ананас и мизинцем приподнял подол рубашки:

– А где твои трусики?

Я пожала плечами.

– Кто ж тебя знает, когда ты снова проголодаешься?

Кинг отложил нож и отодвинул разделочную доску.

Подойдя ко мне совсем близко, он побарабанил кончиками пальцев по моим коленям в безмолвной просьбе открыться ему. За утро я кончила уже дважды, а если считать со вчерашнего вечера, то боюсь сбиться со счета. Кингу явно очень нравился мой боевой настрой.

– Я уже голоден. – Шершавые ладони скользнули вверх по бедрам, и Кинг погладил мою кожу в самом чуствительном месте большими пальцами, издав низкий стон.

– Не уверена, что здесь гигиенично для кошачьих радостей.

Кинг усмехнулся.