Обманутый и оскорбленный - Александр Ярославцев (2021)

– Ты что же, в рукопашных боях участвовал или в ночные вылазки ходил? – с изумлением спросил встревоженный Николай.

– Ну что ты, государь! – сразу дал задний ход Ардатов. – Это я со слов молодцов генерала Тимофеева рассказываю.

Граф очень не хотел, чтобы Николай знал о его непосредственном участии в вылазке из Севастополя во время сражения при Инкермане. Государь категорически запретил Михаилу Павловичу находиться в передних рядах пехоты, но граф ослушался его. Да и как было не ослушаться, если стоял вопрос жизни и смерти бившихся с врагом полков!

– Так что если мы их нынешнюю армию в Крыму переколотим, то господа союзники не скоро свою вторую соберут, – продолжал гнуть свою линию Ардатов.

– Пока только они нас колотят! – горестно констатировал Николай.

– Неправда твоя, государь! – решительно возразил ему Михаил Павлович. – И мы их бьем, да еще как бьем! Не знаю, как было на Альме, а то, что творилось под Балаклавой и Инкерманом, я своими глазами видел. И потому внукам своим расскажу и прикажу запомнить на вечные времена о том, как гордые англичане удирали от русских солдат. И если бы крымскими войсками командовал Паскевич, то Севастополь сейчас был бы наверняка свободен от осады. И уж точно не у тебя бы голова болела, а у императора Бонапарта и лорда Пальмерстона, с королевой Викторией в придачу.

После этих слов в просторном кабинете повисла звенящая тишина, и было отчетливо слышно, как под пальцами императора затрещала обивка подлокотника кресла, в котором он сидел.

Не отрывая завороженного взгляда от огня, Николай неподвижно застыл, подобно легендарному сфинксу, а затем, приняв для себя мучительное решение, твердо произнес:

– Даю тебе слово, Мишель, что до конца года я решу вопрос о новом командующем Крымской армией. Но сможет ли это исправить положение? Смогут ли наши солдаты достойно противостоять солдатам противника, которые поголовно вооружены штуцерами, чей огонь приносит нам ужасные потери?

– Смогут, государь. Наши солдаты все смогут, если только выказывать им свою любовь и не держать их на голодном пайке, а в полной мере снабжать порохом, сухарями, да теплыми шинелями и сапогами. Ты уж извини меня, что говорю тебе об этом сейчас, но накипело. – Ардатов с силой стукнул кулаком в свою грудь. – Воруют господа интенданты безбожно, и говорю это не просто с чужих слов. Перед самым отъездом обратились ко мне солдаты гарнизона с жалобами на своих интендантов. Проверил я их слова, и такое вскрылось, что чуть было не повесил я из этих воров при всем честном народе! Удержался, конечно, но, пользуясь особыми полномочиями, данными тобой, в тот же день заковал их в кандалы и отправил в Сибирь на десять лет, с воровской литерой. Так что ты уж не взыщи, но покарал я казнокрадов по законам военного времени, никак нельзя было по-другому сделать! Иначе в глазах гарнизона был бы я таким же прохвостом, как и они. Да, когда ехал обратно, проверяя дороги наши, некоторых губернаторов и их помощников примучил порядком, говорю тебе как на духу, государь.

– Был бы толк, Мишель! Ведь и до нас воровали, и после нас будут, – смиренно произнес Николай.

– Ты удивишься, государь, но, как ни странно, толк у меня был. Объявил я на следующий день после суда, что лично буду пробовать пищу из солдатского котла, и через день поехал исполнять сказанное. И что самое интересное, пища солдатская оказалась ничуть не хуже, чем из моего котла, и до самого отъезда интенданты адъютанта моего мучили расспросами, куда же еще его превосходительство сегодня поедет!

Густой раскатистый смех наполнил стены кабинета гулким эхом, перекатываясь от одной стены к другой, разгоняя нависшую над собеседниками напряженность.

– А что касается штуцеров, то не так страшен черт, как его малюют. Они, конечно, бьют гораздо дальше наших ружей, тут спору нет. Да вот только толк от их стрельбы – расстояние до трехсот шагов, а там как бог на душу положит. Разве не так? – хитро спросил Ардатов.