Летом во Владивостоке со стапелей малого, стоящего на отшибе эллинга без фанфар и огласки был спущен на воду первый головной корвет, до боли напоминающий императору своими обводами эсминец “Новик”. Коренным отличием от прототипа был полностью сварной корпус. Сварку обеспечивала мастерская “Электрогефест” под личным руководством Николая Николаевича Бенардоса, предложившего, кроме прочего, ставить на корветы аккумуляторы собственного изобретения, позволяющие дать ход судну, не разводя пары. Осенью первенец уже бодро рассекал воды Амурского и Уссурийского заливов, выдавая 34 узла, правда без вооружения и боезапаса.

Теперь уже Его Сиятельство Николай Николаевич, вдохновлённый первым блином, оказавшимся не комом, монтировал в тщательно охраняемом эллинге принципиально новую сварочную установку, и с вводом ее в эксплуатацию обещал варить по четыре корпуса для корветов в год. Турбинисты и электрики в это же время заканчивали проектирование ГЭУ для “Бородино”. Двадцать узлов для этих “утюгов”, сменивших архаичный таран на элегантные клипперные носики, становились вполне достижимыми.

-------------------

Доливо-Добровольский и его трёхфазный асинхронный двигатель

(*) Движение американских линкоров (USS West Virginia, USS Colorado и USS Maryland), обеспечивали два турбогенератора по 15000-кВТ. Ток подавался в 4 электромотора мощностью по 5424 кВт, вращавших гребные винты. Пар для турбоагрегатов вырабатывали 8 котлов Babcock & Wilcox под давлением 20 атм. В общей сложности корабельная электростанция, мощностью 28900 л.с., обеспечивала скоростью в 21 узел. Дальность плавания линейных кораблей Colorado без дозаправки в море составляла 9700 морских миль.

***

-Ну что, Ваша Светлость, передумали проситься в отставку? — с легкой ехидцей спросил новый губернатор Маньчжурии Никола́й Ива́нович Гродеков начальника штаба Приамурского военного округа Константина Николаевича Грибского, аккуратно поправляя на груди бывшего подчиненного новенький орден имени Светлейшего князя Михайло Кутузова.

-Каюсь, грешен был, Ваша Светлость, — в тон бывшему командующему ответил генерал, коснувшись ордена Суворова, только что украсившего мундир Гродекова. Запаниковал, понимаешь, когда почти половина моего штаба демонстративно уволилась в знак несогласия с новыми порядками в армии. До сих пор в ушах стоят эти крики про “язык макак”, который они теперь, видите ли, обязаны учить и про неминуемый развал дисциплины, если солдата не лупить, как сидорову козу.

-Ушли те, кто службу воспринимал, как синекуру, а солдат, как досадную помеху собственному спокойному времяпровождению, — вставил своё слово атаман Уссурийского казачьего войска генерал-лейтенант Чичагов, чей мундир тоже украшал суворовский орден. — У казаков мордобой и так не в почёте, а вот грамотой манкировали, да-с…Зато теперь у меня в каждой сотне есть хотя бы один, кто знает китайский, маньчжурский или монгольский. И с легкой руки Позднеева, все, как оглашенные, принялись учить японский.

- С таким-то приварком к жалованью — немудрено! — хохотнул Грибский. — Я, признаться, господа, и сам частными уроками китайского и японского балуюсь, хотя и времени в обрез. Обнаружил, что письмо, точнее — иероглифы у них одинаковые, китаец может прочесть написанное японцем и наоборот. Вот и решил зубрить. Получается, что оба языка сразу учу. Уже две сотни картинок одолел. Кстати, сделал прелюбопытные открытия. Если японский иероглиф, обозначающий слово “женщина”, повторить трижды, получится “шумливый” или “крикливый”… И он же обозначает слово “разврат”, вот-с…

- А помните наш неожиданный вызов на Кавказ? — прикрыв глаза и погрузившись в воспоминания, произнес Чичагов, — как государь нас озадачил Маньчжурией?