Священник был сед и мудр, и он сказал много правильных слов, которые тронули не только меня — когда обряд закончился, и мы с его высочеством направились к выходу, я видела, что многие дамы подносили платочки к лицу, чтобы промокнуть ими выступившие на глазах слёзы.

Я не запомнила даже наш с Лэнсом поцелуй. Всё было как в тумане.

Во дворец я возвращалась уже в открытой и празднично украшенной карете его высочества. На протяжении всего пути народ приветствовал нас громкими поздравлениями и осыпал лепестками роз и пшеничными зернами.

Нужно ли говорить, сколь роскошным был парк королевского дворца в этот день, и какие изумительные блюда подавали на праздничном ужине? Но даже если бы я захотела, я не смогла бы всё это описать. Я думала только о том, что должно было случиться после.

Я почти ничего не ела и едва понимала, что лежало передо мной на тарелках. А вот пила я на удивление много (хотя бабушка накануне строго внушала мне, что на свадебном пире молодоженам пить как раз не полагается). Нет, я не чувствовала и вкуса вина, но оно хотя бы помогало мне хоть немного сбросить тревогу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Но когда церемониймейстер стукнул посохом о дубовый паркет парадного зала, я вздрогнула.

Ну, вот и всё. Для нас с Лэнсом пир закончен. А для меня, быть может, и не только пир.

— Ваше высочество, пора! — склонилась к моему уху сидевшая рядом Бланш.

Я не сразу поняла, что она обратилась ко мне — слишком непривычно было слышать «ваше высочество» в свой адрес.

Мне было неловко от обращенных на меня пытливых взглядов. Гости взирали на меня со смесью страха и азарта. Мы все — и они, и я, — знали, что должно было произойти этой ночью. Боюсь, их интересовало только одно — успею ли я стать женой принца в самом плотском что ни на есть смысле?

А вот я ответ на этот вопрос знала точно — нет, я не стану. Даже если переживу эту ночь. Даже если принц решит-таки, что он обязан исполнить свой супружеский долг.

Я откажу ему в этом, и если в нём есть хоть малая толика чести, настаивать он не станет.

Всё было бы совсем по-другому, если бы он на самом деле меня любил. Тогда он не принял бы от меня эту жертву, и этой свадьбы не было бы вовсе.

Но он не воспротивился ей, не пожелал меня спасти. А значит, все мои глупые надежды и светлые чувства были напрасны. Он любил не меня, а Ану — сейчас я понимала это отчётливей, чем когда бы то ни было. А если и сказал ей о любви ко мне, то, наверно, лишь для того, чтобы вызвать ее ревность.

Впрочем, сейчас не стоило об этом думать.

Я попыталась улыбнуться. Да, вот так! Девушки из рода де Лакруа отнюдь не лишены храбрости!

Мы поднялись из-за стола, и я положила руку на локоть принца.

По залу пронеслось:

— Да здравствует принц Лорэнс! Да здравствует принцесса Маргарита!

Моя улыбка стала шире. Эта толпа стервятников не дождется от меня слёз.

Так — рука об руку — мы и прошли от стола до дверей. Церемониймейстер сопровождал нас до самой спальни.

Но даже там мы не остались одни. Девушка-камеристка ждала, чтобы помочь мне раздеться. Она дотронулась до шнуровки на корсете моего свадебного платья, и я почувствовала, как жар заливает щеки.

Я посмотрела в огромное зеркало и встретилась в нём взглядом с принцем. Я покраснела еще сильнее. Я что, должна раздеться перед ним? Да ни за что!

Но горничная действовала умело и быстро, и через пару минут белоснежное платье упало к моим ногам.

Я осталась в тонкой кружевной сорочке в присутствии мужчины, который был для меня чужим. Которого я терпеть не могла. От которого хотела сбежать на край света.

Он всё еще смотрел на меня — я чувствовала это, даже отвернувшись. Он что, думает, я лягу с ним в постель? Как бы не так! Не дождется!

— Марго…

Его высочество сделал шаг в мою сторону, а я трусливо отступила и прижалась к стене.