Двери лифта закрываются, так и не дождавшись, пока я выйду. Я чертыхаюсь, бью ладонью по кнопке, чтобы выбраться на волю. Ручки пакета обрываются, и морковка рассыпается по полу лифта. Да чтоб его — это все! Естественно, другого пакета у меня нет. Я растыкиваю морковь по карманам, плюнув на большую часть, и торопливо шагаю к двери, а она резко распахивается у самого моего носа, едва не заехав мне по лбу.

— Где ты был?! Я весь телефон тебе оборвала! — орет Ника. Ничего не понимая, я опускаю взгляд. Зачем она цепляется за мою Татку, и куда они в таком виде собрались?

— Наверное, забыл телефон. Что-то случилось?

— Все нормально, — качает головой белая, как мел, Татка. — Просто… мне, наверное, надо в больницу.

— Зачем? — туплю я. — Тебя на работу вызвали?

А может, и не туплю. Такое уже случалось. Работа у моей жены такая — ответственная, хрен расслабишься.

— Никуда ее не вызвали! У нее… кровь.

— Ника!

— У тебя кровь?

Я очень мало в этом всем разбираюсь, но и дураку понятно, что у беременной никакой крови быть не должно. Затылок сковывает страх.

— Совсем немного. Так бывает на первых…

Не даю ей договорить. Беру за руку. Не знаю, кому сейчас это нужней: ей или мне. Я уверен лишь в том, что ни за что не выпущу ее ладонь.

— Ника, оставайся дома. Я отвезу Тату в больницу и буду с ней. Тат, ты звонила своему гинекологу?

— Она меня ждет.

Нике хватает ума не спорить. Мы возвращаемся к лифту. Татка удивленно глядит на разбросанные по полу овощи и переводит взгляд блестящих от непролитых слез глаз на меня.

— Пакет прорвался, — сиплю, — пришлось… вот… — достаю морковь из кармана.

Глупый разговор. Но он позволяет немного отвлечься. И немного перевести дух. Хотя… кого я обманываю?! Ни хрена! Ни хрена… Вот вообще. Обнимаю Татку. Понимаю, что она дрожит. За внешним показным спокойствием скрываются страх и ранимость. Молчим. Я хочу… очень хочу найти слова ободрения и поддержки, но, черт… Откуда мне знать, что сказать?!

Проходим через паркинг. Открываю машину и усаживаю Татку в холодный салон. Она ежится, а я с трудом заставляю себя от неё отлепиться, чтобы самому сесть за руль.

— Ты спрашивал, что я имела в виду, когда сказала, что ты не говоришь правды, — шепчет она, когда мы выезжаем на улицу. За каких-то пять минут, что меня не было, стало совсем темно.

— Сейчас это не имеет значения.

— Нет. Имеет. Я знаю, что ты мне соврал.

— В чем?

— В том, что ты мне поверил. А на деле ты просто узнал, что нашу свадьбу подстроил Сашка с Кирой.

— И? Что это меняет?

— Как, что? Ты до последнего верил в то, что я заманила тебя в ловушку!

— Послушай, не думаю, что тебе стоит так нервничать…

— Я хочу знать. Только, пожалуйста, не обманывай меня сейчас… Это важно.

Стискиваю зубы и прибавив газу, перестраиваюсь в правый ряд. Отрывисто киваю.

— Спрашивай.

— Когда ты узнал, что я беременна… О чем ты первым делом подумал? Ты… решил, что и тут я все подстроила тоже?

Притормаживаю на светофоре. Оборачиваюсь к жене. Такой несчастной и подавленной. И молчу. Потому что, если дам себе волю — просто наору на нее. Наору за такие мысли. А это меньшее из того, что ей сейчас надо. Глупая! Двинутая на всю голову! И такая родная, что у меня при взгляде на нее все внутри сжимается…

— Если я потеряю ребенка… — всхлипывает, зло вытирает глаза и отворачивается к окну, нервно постукивая пальцами по обшивке салона.

— Ты его не потеряешь.