— Послушай, я знаю, ты считаешь меня сукой, но это не так. Я любила Джен и пыталась помочь ей, но она не принимала ничье сочувствие. Я правда думаю, что она сбежала из этого города. Я бы на ее месте точно сбежала бы, было бы куда.

Признание звучало странно из уст такой взрослой и вроде бы состоятельной женщины. Она не производила впечатления сломленного человека.

Ханна открыла багажник. В глубине лежала замотанная скотчем обувная коробка.

— Это все ее вещи? — удивилась я, ожидая увидеть чемодан.

— Вообще‐то было больше. Я много раз переезжала за последние годы и не могла возить все за собой. Часть вещей пришлось отдать в благотворительные магазины.

— Видимо, большую часть. — Я потрясла коробку, и содержимое загремело внутри.

Она развела руками — что тут поделать.

— А среди вещей, которые ты отдала, не было голубого платья?

— Хм-м, не припоминаю.

— Как вот тут, на видео.

Ханна взяла в руки мой телефон, чтобы получше рассмотреть скриншот.

— Не помню. Вроде бы не было такого. Но точно не скажу. — Она посмотрела куда‐то вдаль поверх моей головы. Это был знак, что пора прощаться.

— Спасибо тебе за все, Ханна. — Я неловко протянула ей руку. — Поверь, я правда не считаю тебя… сукой.

— Спасибо. — Ухмыльнувшись, она слегка приобняла меня. От нее пахло деньгами, прямо как от новой жены нашего отца. — Звони, если что, — бросила она, уходя.

По-моему, это было сказано вполне искренне.

Status: не прочитано

20:14 / 21 июня 2015, воскресенье

The Specials — «Ghost Town»

У маленьких европейских городов есть такая особенность — после семи вечера в воскресенье они все похожи на пустой съемочный павильон. Или на то, каким будет мир после массового вознесения праведников на небеса. Улицы пусты, в окнах почти нигде не горит свет. Только изредка проезжающие пустые автобусы, пакистанские лавочки, торгующие всем подряд, да промокшие курильщики возле дверей какого‐то облезлого паба, проводившие меня долгим взглядом, напоминали о том, что еще пару часов назад здесь била ключом жизнь.

Стремительно темнело, накрапывал дождь. Я шла по уже знакомому маршруту, накинув на голову капюшон; мои шаги эхом разносились в переулках. Я достала телефон и набрала отца.

«Сколько сейчас у них там времени в Питере, минус три часа?» — думала я, проходя мимо ратуши. После долгих далеких гудков он наконец снял трубку:

— Алло, Ника, что стряслось?

— Привет, пап, как дела?

— Дочь, давай быстро. Мы в отпуске, ты же помнишь. Связь очень плохая. — Точно, он же не дома, хлопнула я себя ладонью по лбу, он с новой семьей уехал в круиз по Карибскому морю. — Что у тебя?

— Пап, я… я нашла видео в интернете, там Женя.

— Ее нашли? — спросил он после секундной паузы, и по голосу я поняла, что он подумал о самом худшем.

— Нет… но оно было снято уже после того, как ее видели в последний раз. И до того, как ее телефон заработал в Кенте через три недели.

Я слушала себя как будто со стороны, отчетливо и мучительно осознавая, что звонок был ошибкой.

— Ты уверена, что это она?

— Да, абсолютно! Это был репортаж с музыкального фестиваля летом того года. Я тут подумала: вдруг среди зрителей найдется человек, который знает, что с ней произошло?

Отец молчал, на линии слышалось потрескивание.

— Ника, послушай, скорее всего, это ерунда. Сколько раз до этого все оказывалось ерундой, только вспомни! Обещай мне, что не будешь ничего предпринимать, пока я не вернусь на большую землю.

Не знаю, чего я ожидала от этого разговора. Но он был прав. Несколько раз, даже на моей памяти, мы получали звонки и имейлы. Тебя видели то здесь, то там. И нигде. Каждый раз это был кто‐то другой, чаще всего даже и близко не похожий на тебя. Но разве можно просто сдаваться?

— Пап, неужели ты не хочешь знать, где она?