– Что-то не видно старика, – детектив огляделся по сторонам.

– Уехал в морг. Сказал, что больше ему здесь делать нечего и у него много работы.

– Жаль, что не застал.

– А телом он непременно займется, когда его доставят к нему на стол.

– Хм, на стол…

После повторного допроса двух бездомных, который не дал ничего существенного, Даггерт и Флинн возвращались к своей машине, покидая заброшенное депо промышленной фабрики.

Детектив шел угрюмый, уставившись в землю и не упуская из виду ни одной травинки, ни одного камушка – такое внимание к предметам вокруг помогало ему анализировать детали в голове.

Это было третье серийное дело за все время службы в полиции, которое поручили расследовать Даггерту, после того как он перевелся в серийный отдел. Он имел большой опыт и раскрыл немало одиночных убийств. Дебютом же в серийных преступлениях стало успешное расследование нескольких убийств, совершенных руками двух изощренных и незаурядных маньяков, работавших, подумать только, в паре. Благодаря дотошной и профессиональной работе детектива, их отправили на электрический стул.

Иногда Даггерт спрашивал себя, какое наказание должно быть для таких преступников: электрический стул, виселица, смертельный укол, газовая камера или пожизненное заключение, что гарантировано в случае присуждения двухсот или трехсот лет отбывания в тюрьме? Даггерт считал глупыми такие сроки. Почему бы не давать просто пожизненное. Правда, жертвам такого шанса не предоставили. Но ведь и казнь не панацея. А скольких человек судебные ошибки отправили на тот свет? Невиновные люди, которые подверглись аду на земле, включая их несчастных близких, пока не выяснилась правда. Сколько же правды не выяснилось – мы вообще никогда не узнаем.

– К черту философию, – Даггерт прервал этот поток мыслей и сконцентрировался на убийствах, сопоставляя материалы первого дела и детали, которые изучил в машине, по дороге на место преступления.

– Философию? – переспросил Флинн, но Даггерт ушел в свои мысли.

– «Он тщательно готовится, – размышлял про себя детектив. – У него свой почерк. Находит эти забытые богом и муниципалитетом места – закутки из городских легенд, – изучает, следит, планирует. Больной, ясное дело. Но что нам это дает? Они все больные.

Борьбы и сексуального контакта не было. Почему? Он не может… и поэтому, из-за своей неполноценности, отрывается на несчастных девушках? Не факт. А этот посмертный грим? Безусловно, имеет сакральное значение. Оставляет жертву на рельсах уже второй раз. Совпадение? Куда он заманивает девушек? Приглашает к себе? Если так, то почему они соглашаются? Идет к ним сам? Тогда почему они его впускают? Как и где это происходит? Значит, жертвы знали своего убийцу до преступления? Возможно, даже продолжительное время. Как он знакомится? Кто он? А может она? Все может быть…», – эти мысли, словно рой назойливых пчел, не давали покоя Даггерту. Вопросов было больше, чем ответов, и эти вопросы его пугали. Пугали вероятностью новых преступлений.

Жертвой, которую сейчас осматривали детектив и помощник, была Трейси Кларк двадцати восьми лет. Ее оставили в черном мешке для трупов поперек шпал. Как и в случае с первым убийством, одежда, цвет волос и прочие детали посмертного «маскарада» совпадали. К этому добавилась еще одна примечательная деталь, которая не могла быть совпадением: обе жертвы имели одинаковый тип внешности, но все же были разными, не очень-то похожими. Тем не менее, после манипуляций с гримом, женщины стали выглядеть, практически, как две капли воды.

– «Сделать такое – искусство, требующее мастерского навыка?», – резюмировал про себя Даггерт.

Это дело стало одним из самых загадочных за всю двадцати-пятилетнюю службу детектива в полиции. Второе убийство за три месяца со схожими деталями, однозначно указывало на серийный характер преступления.

Было очевидно, что маньяк не остановится:

– Он захочет еще одну фарфоровую куклу.