Она умолкает, и я слышу, как она сморкается.

– Мне неудобно просить тебя сделать это.

– Не беспокойтесь.

– Ох, это так любезно с твоей стороны. Было бы неплохо. – Она хватает воздух ртом, слышится звук икоты. – Я буду ужасно скучать по нему. В доме станет так тихо без его прекрасного пения.

– Он был таким милым.

Похоже, она потрясена. Я рада, что она сейчас со своей сестрой. На следующей неделе я принесу ей цветов и мы вместе выпьем чаю.

– Спасибо, дорогая. – Она снова сморкается. – Можешь помолиться за него?

– Конечно.

Я беру коробку для обуви и газету, сооружаю самодельный гробик для тела Аттикуса и оставляю его в гараже. Заканчиваю с уборкой, вычищаю пылесосом клетку Аттикуса и накрываю ее полотном. Потом забираю гробик с Аттикусом из гаража. Присев, чтобы поднять коробку, я улавливаю в воздухе запах чего-то мужского, чего-то древесного. Я быстро встаю и оглядываюсь по сторонам. В гараже чисто и опрятно, только старый «Бьюик» ее покойного мужа находится здесь. Наверное, в нем остался запах какого-то освежителя воздуха.

По дороге на кухню я все еще думаю о миссис Карлсон. Животные наполняли смыслом ее мир с тех пор, как три года назад умер ее муж. Я ставлю коробку для обуви на стойку, ищу ключи и вдруг замираю.

Они пропали. Моя сумочка лежит на стойке. Я опрокинула ее, и ключи выпали вслед за блеском для губ. Я оставила их на полу. Пристально смотрю на свою бежевую сумку из искусственной кожи, которую я нашла на распродаже в «Уолмарте»[5], и выглядит она так, как будто от «Шанель», во всяком случае, по словам моей дочери. Я заглядываю в нее. Ключи и блеск аккуратно лежат на кошельке.

Я делаю шаг назад. Не останавливаюсь даже для того, чтобы надеть ботинки и пальто. Я просто выбегаю из дома, мельком замечая, что дверь не заперта. Он вышел через эту дверь. Он где-то ждет.

Я мчусь к своей машине, запираю дверцы и набираю номер на телефоне. Роюсь в бардачке в поисках газового баллончика, снимаю его с предохранителя и кладу большой палец на распылитель. Ожидая полицию, я внимательно наблюдаю за домом, за тротуаром, пытаясь уловить малейшее движение.

Прошло уже три месяца с тех пор, как позвонил мой брат и сказал, что Эндрю выпустили из тюрьмы и кто-то видел его на острове Ванкувер. Я все еще помню, как звучал тогда голос Криса: в нем чувствовались волнение и тревога. Еще до его звонка я все знала. Этих новостей я ждала. Эндрю был на свободе, и он собирался отыскать меня.

Но шли дни. Недели, месяцы. Ничего не происходило, и я решила, что мы в безопасности.

Я перевожу взгляд с двери на каждое окно, на второй этаж, потом начинаю осматривать все сначала. Все время, пока я находилась в доме, убирала, пела и пылесосила, он тоже был там. Возможно, стоял так близко, что мог прикоснуться ко мне. Почему он не сделал свой ход? Потом я понимаю почему. Этого для него недостаточно. Он хочет заставить меня страдать.

Он собирается отплатить мне за каждый год, проведенный за решеткой.

Глава 3. Линдси

Декабрь 1997 г.

– Полундра! – закричал Эндрю, и я нагнулась, когда снежок попал мне в ботинок. – Есть!

Он повалил моего брата на землю. Я смеялась, пока они боролись на снегу, пытаясь затолкать друг другу снега за воротник. Отец выпрыгнул из-за грузовика и принялся бросать в них снежки. Так здорово было видеть его улыбающимся.

Жаль, что мама не смогла быть с нами. Может, мы привезем ее позже. Я пробиралась сквозь снег, волоча тяжелую коробку, и осторожно ступала по скользким ступенькам. В коридоре все еще пахло свежей краской уютного серовато-зеленого цвета. Эндрю дважды возвращал маляров из-за того, что они оставили следы капель, но сейчас все было идеально. Мы нагромоздили повсюду горы коробок. Бóльшую часть привезли из дома Эндрю, в других лежали свадебные подарки.