— Тем не менее, ты приехала сюда, — упрямо возразил Толик, — а не поспешила к Михаилу.

— Уже жалею, — отрезала Маша. — Лучше оставь меня в покое, а то вдруг суп отравлю и не замечу, как.

Толик повздыхал, но ушел из кухни в комнату. На самом деле Маша не жалела, что откликнулась на просьбу. Невелик труд, суп сварить, да котлеты пожарить, а побывать в квартире, где они вместе прожили столько лет, оказалось полезным. Теперь она чувствовала себя здесь чужой. Толик ли следил за чистотой, наняв уборщицу, или это делала какая-то из его женщин, но грязью ничего не заросло. Просто отсюда исчезла сама Маша, без следа. И никакого сожаления об утраченных «благах»!

«Все, я больше не выдержу… — думала она, переворачивая котлеты на сковороде. — Как только вернусь к себе, позвоню Мише. И будь что будет!»

Она изнывала от нетерпения, пока кормила Толика обедом. По его настоятельной просьбе поела и сама, а потом засобиралась домой.

— Маша, ты можешь переночевать…

— Все, хватит! — прервала она очередную «песню». — Не могу, потому что не хочу.

— Ладно. — Толик вздохнул. — Прости. Можно тебе попросить еще об одной услуге? Ничего такого…

— Попробуй.

Маша смотрела на бывшего мужа: красивый, высокий, холеный. Даже рука в гипсе на перевязи добавляла ему шарма. А она ничего по отношению к нему не испытывала, даже боль от измены растворилась без следа. Все просто, не любила она его по-настоящему. Все правильно, здесь ей больше не место.

— Твоя матушка жаждет накормить меня своим фирменным холодцом. Ну, ты помнишь…

— А, да. Это логично, тебе полезно, при переломе. Ой, прости, трещине. Мне сказать, чтобы она не суетилась? Толь, она не послушает. Смирись и прими холодец.

— О, нет, я помню, что твоей матушке нельзя отказывать. — Толика передернуло. — Она хочет его завтра занести, а я на работе буду. Передашь ей ключи? Пусть уж без меня приходит.

— На работе? — удивилась Маша. — А тебе больничный не положен?

— Какой больничный! Оперировать не смогу, но бумажные дела никто не отменял.

— Хорошо, передам.

Родители живут неподалеку от Колиной квартиры, передать ключи несложно. Маша решила сделать это сразу, и назвала таксисту адрес родительского дома. Маме она позвонила с дороги, чтобы та спустилась во двор. Заходить в гости Маша не планировала.

Мама спустилась… и села в машину, водрузив рядом с собой хозяйственную сумку.

— Мам, ты куда? — удивилась Маша. — Возьми ключи, а я — домой, очень устала.

— Машенька, съездим вместе к Толику. Холодец уже готов, зачем ждать до завтра?

— Мама-а-а… — простонала Маша.

А что тут скажешь? Не спорить же с ней при таксисте? Или демонстративно выходить из машины?

— Иди сама, я подниматься не буду, — пробурчала Маша, когда они остановились у дома Толика.

— Машенька, пойдем со мной, — засуетилась мама. — Пожалуйста. Мне там цветочки забрать надо, в горшках. Ты возьмешь один, он не тяжелый, иначе дважды ходить придется.

На звонок в дверь Толик не отреагировал. Маша ухмыльнулась про себя, вот тебе и «больной». Едва она за порог, как он сбежал. Она открыла дверь ключами.

— Мама, неси свой холодец в холодильник, давай горшок, — поторопила она мать. — Я сейчас упаду от усталости.

— Ой, да-да… Я сейчас…

Мама метнулась на кухню, потом отправилась в спальню. Там была лоджия, на которой Маша когда-то разводила цветы. Услышав сдавленный крик, Маша перепугалась и рванула к маме. Ушиблась, что ли?

Мама медленно сползала по стенке, держась за сердце. В спальне на кровати лежал Толик — голый, без гипса, накрывая своим телом обнаженную женщину.

Маша расхохоталась. Как замечательно, что мама настояла на этой поездке!

— Думаю, цветочки ты потом заберешь, — сказала она, подхватывая ее под руку. — Пойдем, пойдем, не будем мешать.