– Важен не только инструмент, но и кто его использует, – наставительно сказал Василий, дожимая вслед за ней шуруп. – Народ, мы закрепили…

Я сглотнул.

Ну да. Все же так просто.

Не все рождаются Избранными, так устроен мир.

– Дарина… – прошептал я.

Она тревожно посмотрела на меня.

– Я тебя люблю, – сказал я и поцеловал ее.

За мгновение до того, как мой организм начал превращение в Защитника.

Может быть, я привыкал, и это давалось мне легче. А может быть, помогало Гнездо – растерянное, перепуганное, не знающее, как поступать. Появление Защитника было для него спасительным выходом.

Мы все любим снять с себя ответственность, особенно, если очень страшно.

Я чувствовал, как в вихре превращения тают ткани моего тела, как безжалостно растворяется все, что не нужно будет прямо сейчас, без чего я не умру в ближайшие минуты. Как перерождаются кости и мышцы, меняется форма черепа, кожа становится броней, а живые ткани обретают свойства имплантов Прежних.

Одним прыжком я оказался возле столика с едой. И, оставив свое меняющееся тело пожирать сырую лапшу вперемешку с соевым белком, шагнул в пространство Гнезда.

Они все стояли передо мной в клубящемся сером тумане, стояли рядами и шеренгами, будто солдаты в строю. Стояли и смотрели на меня, все эти дети, прошедшие через Гнездо за восемь лет.

Я поискал взглядом себя. Не нашел, но зато нашел Дарину. Кивнул ей и получил чуть заметный кивок в ответ.

Часть нас навсегда останется здесь. Значит, я никогда не покину Дарину насовсем.

– Я хочу, чтобы меня слышали все, – сказал я. – Все Гнезда на Земле.

И первый раз ощутил что-то вроде иронии в шуме Гнезда.

«Тебя и так все слышат, Защитник. Все Гнезда Земли, все Школы и Форты…»

Серый туман исчез, осталась бесконечная равнина, до горизонта и дальше. И миллионы, десятки миллионов лиц, детских и почти взрослых, белых, желтых, черных.

Да только ли солдаты Инсеков здесь? Не было ли у Прежних своих Гнезд?

– Инсеки и Прежние – зло, – сказал я. – Их смысл – ошибка.

– Но другого нет… – ответил мальчик, бывший когда-то матерью моего Гнезда. Строго заглянул мне в глаза.

– Есть, – не согласился я.

– Для того, чтобы возвыситься, кто-то должен упасть, – сказала девочка, бывшая хранителем до Дарины. – Иначе не бывает.

– Будет, – ответил я.

Даже здесь, в виртуальном Гнезде, я уже выглядел Защитником – чудовищем двух с половиной метров, карикатурой на человека, вобравшим в себя всю боевую мощь Измененных и ровианских гвардейцев. Я понимал теперь, почему Инсеки не использовали такие биоформы в бою, – прошедший двойной Призыв становился почти вровень с ними.

А еще эта искаженная морда не умела улыбаться.

Но я попытался изобразить улыбку взглядом.

– Мы больше ничего не можем тебе дать, – сказала Дарина из Гнезда, выходя вперед. – Третьего Призыва не бывает. Мы можем лишь не подчиниться Инсеку. Разорвать связь. Умереть, пытаясь задержать Прежнего и Инсека. Там, в Галактике, говорят, что ты Призванный Дважды, Порождающий Смыслы, что ты пришел всех спасти. Что ты Избранный. Но ты знаешь, и мы все знаем, что ты только Защитник. И каков бы ни был смысл – ты не сделаешь мир лучше.

– Не сделаю, – согласился я. – Но он и не для меня, этот смысл. Не надо ничего делать, только не вмешивайтесь. А я выполню свою работу.

Я шагнул назад – и Гнездо исчезло.

Я стоял у перевернутого столика, держа в руке пустую колбу кофейника. Пол был засыпан обрывками пластика и фольги. Из пасти шел пар.

Что, я только что выпил литр кипятка?

– Впечатляет… – тихо сказал Лихачев. В опущенной руке он держал пистолет, и я знал, что секунду назад он целился в меня. Сейчас я был выше всех здесь, нависая над лабораторным столом.

– Вот… – сказал я, доставая из растянувшегося на теле комбинезона прозрачный кристалл. – Доставил… по назначению…