— Я не рисковал, — Петров показывает большим пальцем на вертолет. — Семен — ас, он работает в МЧС, и эта «птичка» для него как дом родной.

— Твой Семен сказал, что он тамада.

Никита ухмыляется:

— Он просто хороший друг и знает, когда надо подыграть!

— Кошмар! — сердито выдыхаю я. — Я еще к тебе не вернулась, но уже погрязла во вранье. А ведь ты…

Он не дает мне договорить — накрывает мои губы своими. Дыхание у меня снова перехватывает, а ноги опять подгибаются. Боже, до чего же этот мерзавец шикарно целуется! Кажется, я уже в шаге от того, чтобы к нему вернуться.

Когда я полностью размякаю в объятьях Петрова, раздается странный щелчок.

— Что? — открываю глаза и обнаруживаю, что теперь я и Никита прикованы друг к другу наручниками. — Петров, ты что себе позволяешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Извини, но по — другому никак, — виновато бормочет он и отводит глаза. — Я просто умру, если ты снова сбежишь.

— Да я тебя сейчас сама убью! — кричу я так, что в горах звенит эхо. — Сама!

Эпилог. Никита

Год спустя.

Пупс вот уже полчаса не может определиться с букетом, и мое терпение подходит к концу. Я демонстративно кошусь на часы:

— Валера, бери уже хоть что-нибудь и пойдем. Через неделю твой веник все равно завянет и тогда станет неважно: розы это были или орхидеи.

— Да я понимаю, — кивает он и по-прежнему мнется. — Я почти выбрал.

Он снова обнюхивает ряд букетов, выставленных перед ним продавщицей, а потом смотрит на нее виновато:

— А может, у вас еще что-нибудь интересное есть?

— Короче, я тебя в машине подожду, — бурчу я и выхожу из магазина.

На улице совершенно неожиданно сталкиваюсь с Маринкой. Она выглядит счастливой. А еще она заботливо придерживает руками огромный беременный живот.

— Привет! — говорю я и жду чего угодно от истерики до побоев.

Но Маринка просто смотрит на меня сияющими глазами:

— О, привет, Никит! Давно не виделись. Как у тебя дела?

— У меня нормально. А у тебя, я гляжу, ожидается прибавление. Поздравляю!

— Спасибо, — кивает она и нежно поглаживает ладонью живот.

— И кто там у тебя. Мальчик? Или девочка?

Она улыбается:

— Мальчик. И девочка! У меня двойня.

— Ничего себе! — я некоторое время мнусь, а потом все же добавляю: — Слушай, я все собирался тебе позвонить, да откладывал. Прости за то, что мы так некрасиво расстались.

— Некрасиво? — она наклоняет голову набок и чуть щурится от солнца. — Нет, Петров, все было правильно. Очень хорошо, что ты не стал мотать мне нервы, а сразу слился. Я тебе ужасно за это благодарна.

— Серьезно?

Она кивает, а потом поглядывает куда-то вдаль:

— Я побегу, ладно? Меня просто муж ждет. Мы с ним сейчас поедем кроватки покупать.

— Да, конечно, беги!

— Всего хорошего! — ласково говорит Марина и растворяется в толпе.

Из магазина появляется Пупс. В руках у него букет разноцветных роз, на губах — счастливая улыбка.

— Ну наконец-то! — искренне радуюсь я. — Поехали уже. Девчонки, наверное, заждались.

— А ты? — Валера вдруг смотрит на меня с упреком.

— Что я?

— Не хочешь купить для Ники цветов?

— Пфф! С чего вдруг? Мы с ней уже год вместе, конфетно-букетный период у нас давно закончился. К тому же у меня для нее есть кое-что получше.

— Что именно?

— Я плов забабахал. Шикарный!

Валера укоризненно качает головой. Мне даже смешно. Что он в этой жизни может понимать? Вот поживет с мое…

Когда мы грузимся в машину, выражение Валериного лица меняется на заискивающее.

— Никит, а ты не мог бы дать мне совет?

— По поводу чего?

Он некоторое время мнется, а потом все же решается говорить откровенно:

— Как выбраться из френдзоны?