— На себя злюсь, Богдан, на себя любимого, — снова глотает спиртное. — И спасибо Орлову, что не дал ей тогда сделать аборт. Потому что я бы поступил по-другому. Но я прошел свой путь искупления. Господь простил меня: ты рядом, мать твоя счастлива — вы тому свидетельство.

— Ты походу нашел ответы, которые искал.

— Не ответы, — мотнул головой. — Это результат. Несмотря на наши деяния, Господь благосклонен к нам. Но мы часто бываем настолько горды, что не замечаем Его. Я видел, как дочь Орлова смотрела на тебя. Этот взгляд не купишь и не заработаешь, не завоюешь.

— Боюсь, что я свою роль уже отыграл. Поздно… — понимаю, к чему он клонит.

— Не мне тебе советы раздавать сынок, но лучше поздно, чем никогда.

— Из какого фильма эта фраза? — усмехаюсь отцу.

— Из жизненного. Незаменимых нет говорят…

— Я даже правильных слов не смогу подобрать, — перебиваю его и так тошно самому.

— Не всегда слова что-то решают. Иногда достаточно молча рядом постоять, чтобы тебя поняли, — папаша хлопнул меня по спине и встал со стула. — Гордый человек — одинокий человек, — медленно направился к выходу.

Хмельнов хромая медленно удаляется и мне так больно смотреть ему вслед. Мне жаль его, ведь в его словах было столько боли. Боль которая на протяжении всех лет превратила его в старика.

— Вечер раз ещё не закончился? — Роксана нежно положила ладонь мне на спину и заглядывает в глаза. — Может вызвать трезвого водителя?

— Роксан, мне не нужна нянька или мамка, которая будет постоянно проявлять заботу и телячьи нежности, — поднимаюсь медленно со стула, обращаясь к ней. — Ты как идеально подобранный персонал, который строго действует по плану, появляясь в нужном месте и в нужное время.

— Извини, — сжала плотно губы и продолжает смотреть на меня.

— За что? — смотрю и сам путаюсь уже в себе.

— Ты часть моей работы. Должна быть не только коллегой, но и соратником и другом. Что-то не очень вышло, — пожимает плечами. — Но мне было приятно, ты мне нравишься.

— Жаль, что лишаю тебя дополнительного заработка, — нагло сдвигая её с дороги, — ну Хмельнов, — усмехаюсь. — Вторая работа оказалась не по силу.

— Согласна, чего нет, того нет, — пожимает плечами и садится на мой стульчик.

— Рад, что ты меня поняла, — выхожу из ресторана.

Она не пропадет, любой другой клюнет на нее и сам не заметит подвоха. А вот что делать мне? Алиска беременна. Пытаюсь сосчитать срок… как же я хочу сына или будет дочь?

Начинаю набирать её номер. Не знаю, что скажу, но изнутри раздирает и выворачивает. Хочу быть сейчас рядом с ней, хотя бы голос услышать, но «…аппарат выключен или находится в не зоны действия…» Вот не везёт-то. Ощущение, словно до завтра не доживу.

— Блядь! — психую и швыряю телефон на панель. — Они же загород собрались, — вспоминаю.

Женщины коварные существа, умеют морально выбить из колеи. Не зря говорят, что худшего врага, чем женщина не найдёшь. Надо же было выпендриться на сцене, чтобы оставить поганый осадок. Эффектно и чтобы надолго запомнилось. Вот и Хмельнов не на шутку разбушевался, вспоминая прошлое.

И снова этот замкнутый круг. Стоит мне только на мгновение растеряться или засомневаться, я тут же теряюсь. Ещё час назад я держал её за руку, а теперь даже дозвониться не могу. Что это? Наказание? Откуда такое чувство отчаяния? Почему из-под ног уходит земля?

Не знаю сколько я радаров проигнорировал, чую штрафов не избежать, зато уже через полчаса стою у ворот загородной дачи. Выхожу из машины и слышу, как играет не громко музыка. Походу семейная тусовка в разгаре. Глубоко набрав воздуха в легкие, стучу в ворота.

— О, Богдан, здорова! — сторож открыл и поприветствовал меня.

— Привет, Дядь Толь, — пожимаю руку.

— А я-то думаю, как это семейный праздник и без тебя, — пропускает во двор.