Что говорить, случай получился забавный и небывалый. Кто бы мог представить, что дикарка Гвен, как звали её дома, окажется в одних покоях с таким важным господином? Причём не как дочка трактирщика Лиззи, которую проезжие господа зазывали скрасить досуг, а как самая настоящая гостья!

Гвеннет устроилась поудобнее; села, опершись на спинку кровати и натянув одеяло до подбородка.

— А я скомпрометировал тебя перед всей округой, оставив ночевать здесь, — усмехнулся в ответ барон. — Так что мы квиты.

Кажется, он всё-таки был в хорошем настроении, и Гвеннет окончательно ободрилась.

— Так вы возьмёте меня с собой?

Барон сразу стал серьёзным, будто кто-то стёр улыбку с его лица. Но не успела Гвеннет испугаться, как он ответил:

— Возьму. Только зря ты думаешь, что это большое благо, девочка… Кстати, как тебя звать?

— Гвен, — привычно ответила она и, спохватившись, быстро поправилась: — Гвеннет.

— Гвен… — будто не услышав поправки, повторил барон, и добавил совсем уж непонятно: — Подходит. Скажи, Гвен, кто учил тебя манерам?

Она ожидала расспросов о её способностях, о магических знаниях, и даже заранее готовила ответы. Но этот вопрос заставил растеряться.

— Манерам? — глупо повторила она, не зная, что ещё сказать.

— Ты ведёшь себя не как крестьянка и не как госпожа. Даже не как дочь купца или ремесленника. Я хочу знать, кто тебя воспитывал?

Пространное пояснение не сделало вопрос понятнее. Тем более Гвеннет так и не поняла, ругает её господин проверяющий или хвалит.

— Я росла у родителей, ваша милость, — не найдя другого ответа, отозвалась она, хоть и подозревала, что это не то, чего ждёт барон.

— Это они научили тебя изъясняться правильно, как образованная дама? — обескуражил барон новым вопросом. Но тут Гвен знала, что говорить.

— Нет, ваша милость. Это книги, — честно призналась она. — У нас в деревне была женщина, которая когда-то служила в богатом доме. Она умела читать и писать, и учила этому всех, кто соглашался платить. У меня не было денег, но я помогала ей по хозяйству, и за это она разрешила приходить на занятия вместе с сыновьями булочника и кузнеца. Те занимаются торговлей и хотели, чтобы их дети были грамотными, чтобы их не обманывали в делах.

Гвеннет показалось, что барон взглянул на неё с одобрением, и новый вопрос уже не заставил волноваться так, как предыдущие.

— Значит, тебя привлекают любые знания? Кто тебя надоумил учиться грамоте? Это ведь не совсем обычное занятие для крестьян, особенно для девушки.

Она помедлила, раздумывая над ответом. Врать такому господину было недопустимо, у неё при одной мысли об этом сердце почти остановилось, а потом задрожало, как пойманная в силки птичка. Но и рассказать всё, как есть, она не могла. Он бы непременно поднял её на смех, и Гвен казалось, что такого она точно не перенесёт.

— Мне нравились волшебные истории, которые старая Адайн читала в своих книгах, — помолчав, произнесла она. — По воскресеньям и праздникам она приходила в трактир и рассказывала их всем, кто хотел послушать. Мне было так жаль, когда история заканчивалась, и хотелось слушать и слушать ещё… И я подумала, что если сумею сама читать, то смогу не ждать воскресений, а просто брать у неё книги.

Это не было ложью. Но, положа руку на сердце, правдой не было тоже. Гвен на самом деле любила слушать сказки, но вряд ли только поэтому ей пришло бы в голову заинтересоваться грамотой.

Истинная, самая настоящая, запрятанная в самой глубине её души причина состояла в том, что Гвеннет ещё ребёнком придумала себе другую семью. После того самого случая, когда единственный отец, которого она знала, едва её не убил.